Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 1

Как и во всякой мифологизированной биографии, интересно то, о чем в ней не сказано. Так, в этих биографиях ни слова не говорится о том, что своим садом Мичурин зарабатывал на жизнь. Иначе говоря, это было еще и предприятие. Напротив, на все лады повторяется мысль о том, что занимался он этим исключительно из любви к растениям. Ни слова не говорится о коммерческой стороне дела. Автор просто обходит ее молчанием (чего ребенок, разумеется, не заметит). Достигается это сугубо нарративно: «Молва о его необыкновенных розах распространилась по всей России, дошла даже и за границу. К нему стали приезжать и русские любители роз, и иностранцы. Иностранцам он обычно отказывал, не продавал им отводков от своих чудесных роз, но своим, русским людям позволял брать розы для разведения». Иностранцам отказывался даже продавать, а русским разрешал «брать». В другом рассказе сообщается о том, что «молва о винограде Мичурина, как и о розах его, пошла по всей России. К нему и за виноградными отводками стали приезжать люди со всех концов страны. Охотнее всего Мичурин давал свой виноград простым людям, крестьянам и рабочим». Он давал – они брали. Иностранцам «не продавал», но кому-то все же он их продавал, если приезжали покупать…

Патриотические пассажи, столь актуальные в годы борьбы с «низкопоклонством перед Западом» и за «приоритеты русской науки», связаны были с якобы желанием американцев «купить» Мичурина. Они «дважды пробовали сманить его к себе, в Америку, но Мичурин решительно и твердо отказывался от этих приглашений, хоть и плохо ему жилось тогда в родном краю. Царское правительство не только не заботилось о нем, не помогало ему ничем, напротив, – даже обижало и притесняло его». В рассказе «Как американцы сманивали Мичурина» на разные лады пересказывается, скорее всего, выдуманная история о том, как, несмотря на отказ, американцы «не унимались» и без конца зазывали Мичурина в Америку. К нему даже приехал «один такой американец. Да не простой какой-нибудь, а профессор, по имени Френк Норрис Мэйор»: