Пожалуйста, только живи!

Но сегодня здесь за столом собрались не лохи, которых она могла бы сделать легко и непринужденно, а практически профессиональные игроки. И Рита была не уверена в том, что стоит мериться с ними навыками. Разве что тот толстяк, кажется, его фамилия была Гуров, мог сегодня служить для нее лакомым куском.

Пока что она предавалась любимому занятию – наблюдать. Наблюдать за людьми, охваченными азартом и готовыми проиграть последние штаны или, наоборот, невозмутимо обчищающими попавшихся в их сети лохов, было не в пример интереснее. Едва уловимые движения пальцев, оттенки мимики, вскользь брошенные фразы – все это Рита впитывала в себя, любовно располагала в памяти, чтобы в нужный момент вытащить на свет божий и обрисовать в каком-нибудь тематическом рассказе.

Гуров. Вот он отдувается и пыхтит, как выброшенный на берег тюлень. Пальцы его с виду толстые и неповоротливые, глаза как будто сверкают от охватившей его эйфории. Однако все это блеф. Он спокоен, как танк, – на рубашке ни одного пятнышка пота. Если бы такой жирдяй нервничал, под мышками у него давно бы расплылись темные пятна.

По лицу Бориса невозможно ничего прочитать. Он явно игрок со стажем, улыбается всем любезно и равнодушно, но крохотные точки зрачков буравят Гурова неотрывно. Он, кажется, уже понял, что случайно затесавшийся сюда толстяк собрался провести вечер с пользой и обуть кого-то из друзей именинника, не имевших непосредственного отношения к игорному бизнесу и не владеющих азами карточных махинаций, – совершенно недопустимое поведение во время дружеской игры «по маленькой». Но Кратов до поры до времени лишь наблюдает за Гуровым, никак не вмешиваясь в процесс.

А вот Витаутас… Бедняга! Через пару часов после начала игры Рите совершенно очевидно было, что именно незадачливого режиссера выбрал своей мишенью Гуров. Жемайтис держался неплохо, эмоций своих старался не выдавать. Но по вспыхнувшим на скулах лихорадочным красным пятнам при общей бледности лица, по повлажневшим на висках волосам Рита видела, что зацепило его не на шутку. Выходит, он болезненно азартен и не остановится, пока не спустит все, что имеет.

Она еще некоторое время равнодушно наблюдала за происходящим. Витаутас, кажется, проиграл уже все свои сбережения, машину и готов был поставить на кон недавно купленную квартиру в Москве. Профессиональные игроки следили за действиями Гурова с легким неудовольствием, кривясь от такого явно неуместного поведения, но предпочитали не вмешиваться. А вот Рите Витаутаса было жалко… «Дурачок, – с какой-то ленивой нежностью подумала Рита. – Неужели не видит, что его разводят? Беги отсюда, пока цел!»

Но Витаутас ее безмолвного призыва не услышал. Он, кажется, окончательно растерял остатки самообладания, поминутно вытирал взмокший лоб платком и лихорадочно озирался. Очевидно, режиссер не знал основного правила покера: «Если ты не замечаешь лоха, значит, лох – ты».

Рита отвела взгляд от него и неожиданно заметила, что Борис смотрит на нее поверх головы метавшегося напротив него режиссера. В его коньячных глазах был какой-то веселый вызов, словно он приглашал Риту сыграть с ним. Но не в покер, нет, во что-то другое, куда более опасное и заманчивое. Рита отставила бокал и медленно поднялась из кресла. Взгляд Бориса гипнотизировал ее, притягивал, в крови начинал булькать и пузыриться адреналин. Острое ощущение риска, опасности – как раз то, что заставляло чувствовать ее живой. Удивительно, как этот мужчина, видевший ее всего два раза в жизни, сумел так легко ее разгадать.

Рита подошла к столу и дотронулась до плеча Витаутаса. Тот нервно обернулся на нее, он, кажется, был совершенно раздавлен. Лицо пошло пятнами, руки, сжимавшие карты, заметно дрожали. Последний кон, и, если он проиграет – а он проиграет, – он потеряет все.

– Витаутас, – мягко сказала Рита, – вы позволите мне сыграть за вас? Говорят, я приношу удачу. – Она улыбнулась, не глядя на режиссера, смотря прямо в дрогнувшие на секунду зрачки Бориса.

– Не по правилам! – возмутился толстяк.

Борис остановил его легким движением руки.

– Пускай Маргарита сыграет. – Голос его звучал твердо, властно, подчиняя себе чужую волю. – Это будет интересно.

Рита понимала, что случившееся – вопиющее нарушение правил игры. На последнем кону покера карты передавать нельзя. Но Гуров был здесь чужаком, не понимавшим субординации, раздражавшим всех, а потому считаться с ним никто не собирался, а дополнительное развлечение остальные игроки лишь приветствовали.

Витаутас, кажется, не вполне понимал, что происходит. Он дернулся, сжал карты, не желая отдавать их Рите. Потом сообразил, видимо, что это – его последний шанс, болезненно скривившись, бросил карты на стол, рубашками вниз, и нервно поднялся из-за стола. Отошел в угол и остановился там, сорвав с носа очки и судорожно стиснув их в руке.

Рита опустилась за стол и взяла карты, еще теплые от рук режиссера. Борис все так же не сводил с нее глаз, и она медленно улыбнулась ему, делая первую ставку.