Пожар

- У вас гораздо больше данных...

- Зато она умеет подольститься к мужчинам! - не удержавшись, поддается Гуторская на лесть. - Обошла, кого надо, в ГлавУРСе. Богатый опыт! Вы не видели ее трудовую книжку? Стюардесса, буфетчица на теплоходе, завтурбазой... Трех мужей сменила... Если кто поддерживал порядок на складе - так только я. Стольникова совершенно безалаберная!

- Вы связываете с этим и случившийся пожар?

- Почему нет? Где руководитель безответственный, там и люди распускаются!

- Безусловно, Евгения Антоновна, безусловно! А зачем вы в вечер пожара возвращались на склад?

- Что вы хотите сказать? - медленно произносит Гуторская, опешив от неожиданности.

- Я хочу услышать, что вы скажете.

- Забыла сумку с продуктами. Поставила на землю, когда запирала контору. И забыла.

- И в складское помещение не входили?

- Разумеется, нет!

- К сожалению, теперь этого не проверишь. А следствие установило, что был совершен поджог!

Некоторое время Гуторская переваривает новость.

- Ничего себе!.. Поздравляю - нашли преступницу! - Она взвинчена, но тон привычно едкий. - Скажите на милость, зачем мне?! Я материально ответственная! Зачем мне поджигать?!

- Можно сбыть "налево" все ценное и ликвидировать полупустой склад.

- Чтобы говорить такие вещи, надо иметь доказательства! - заходится от раздражения Гуторская. - Или помалкивать!

- Вы же просили к примеру, - невинно возражает Томилин.

Кибрит идет по коридору Петровки, помахивая от возбуждения рулончиком ватмана. Входит к Знаменскому.

Тот поднимает голову от стопы бумаг, переложенных тут и там закладками.

- Ничего, если я тебя оторву? - спрашивает она.

- А вы по какому вопросу? - бюрократическим тоном вопрошает Пал Палыч.

- Да по служебной надобности. Не угодно ли вам сплясать, товарищ майор?

- Недостача?! - догадывается Пал Палыч.

- Она самая! - Раскатывая рулон, Кибрит говорит: - Я с этой схемой не расстаюсь, уже замусолила... Наверно, археологам и то легче. У меня ощущение, будто с ног до головы в саже, сколько ни мойся!.. Двигаемся мы от передней стены, - показывает она по схеме, - и вот смотри, в этом квадратике что, по-твоему, лежало?

- Как сейчас помню, пальто на меху, Югославия, пятьдесят штук.

- Ни малейшей Югославии! Зола от стеллажей плюс что нападало с крыши!.. Есть и еще. Тут вот рядом значились телевизоры. Они честно сгорели, останки найдены. Зато транзисторы числом восемьдесят явно испарились до пожара!

- Еще?

- Пока все, Пал Палыч. Ведь только начали.

- А я Стольникову отпустил полчаса назад! Хотя... заикнись сейчас о транзисторах, скажут - куда-нибудь перенесли. Чтобы на допросе произнести "недостача", нужны результаты всей вашей работы. Ждать и ждать...

- Но ты-то понимаешь, что недостача была?

- Да... Была недостача. Была... - с оттенком сожаления подтверждает Знаменский.

- Однако плясать не собираешься? - Кибрит разочарована.

- Зиночка, за помощь огромное спасибо, без тебя - зарез! Но радоваться... Понимаешь, сидела заведующая, истово клялась всем святым, что пожар и ревизия - случайное совпадение...

- И ты поверил?

- Нельзя же никому не верить! Когда верится - верю.

- Я не о том. Но у тебя такой нюх на вранье!

- Я и сегодня ей поверил! - сердится Знаменский. - Даже сейчас верю, что не знала она о поджоге!

- Удивительно! По-твоему, Стольникова - невинная овечка?

- Разумеется нет!

- Тогда ты сам себе противоречишь!

- Обстоятельства противоречат. С одной стороны - недостача и ревизия. Чего еще? Ясно. А с другой стороны, я убежден, что пожар для нее неожиданность!

Стольникова выскакивает из "аварийной" у ворот склада - не своего, сгоревшего, а другого. Тут все как-то почище и посолидней. Вахтер важничает, словно церемониймейстер.

- Вы куда, гражданочка?

- Ленка на месте?

- Что еще за Ленка? - одергивает он. - Заведующая складом, товарищ Уварова, у себя.

- К ней я! - порывается пройти Стольникова.

- Минутку! - загораживает дорогу вахтер. - Вам она лично требуется?

- Лично и срочно!

- Обязан доложить. Организация? Фамилия?

- Скажи, Дуся пришла!

- Вы не покрикивайте. Доложу - примет. Или не примет. По усмотрению. - Он звонит по внутреннему телефону. - Елена Владимировна, Сидоров беспокоит. Тут вас Дуся спрашивает... Ясно. Будет исполнено. - Обернувшись к Стольниковой, говорит ледяным тоном: - Велела обождать. Присядьте пока.

Стольникова, округлив от безмерного удивления глаза, садится...

Уварова в своей конторке оглядывает небольшой стол, накрытый к чаю, достает коробку конфет. Она развязывает шелковый бантик на коробке, когда врывается разъяренная Стольникова:

- Ты, Ленка, сдурела - держать меня в проходной?!

- Да народ был посторонний, Дусенька. Зачем при чужих?

- Я со мной так обращаться не позволю!

- Батюшки, нервы-то у тебя ходуном. Седуксен попей, Дусенька. Таблетки такие. Говорят, помогают.

Участлива и доброжелательна Уварова через край - переигрывает: в ласковой улыбочке скрытое коварство.

- Скоро сама будешь пить! Килами!

- Зачем мне? Я спокойная.

- Сатана ты в юбке!