Пожар Латинского проспекта

А мне вот счастья своего не отжалел — ни капельки. Равнодушен я всегда был к этой куче железа на четырёх колёсах. Нет, конечно, иной раз я жалел, что «безлошадный»: с одной Ушакова материалов, что за ненадобностью выбрасывались, на полдачи бы хватило. Да и по шабашкам мотаться и быстрее, и сподручнее — слов нет. Но — так или иначе… Зато абсолютно свободен от неусыпного надзора дорожной полиции; зато не тратишься на штрафы, запчасти, бензин; зато не трусишься постыдно в дорожной разборке с каким-нибудь лысым жлобом — слава Богу!

А ещё, подумалось мне как-то, а после и поверилось убеждённо — может, я тем чью-то жизнь спас… А то и не одну?

Между тем, ходок приближался к школе — той самой, трехэтажной, немецкой ещё постройки: стояла она тут — мне по дороге. Детки сновали за железной оградой — субботник у них, кажется, был. И тут я увидел Её!..

Её… В короткой демисезонной курточке, на ходу наставляющей фотоаппарат, — ударные вехи для отчёта снимала? В сектор героической панорамы попадал и я.

Я «шугнулся» с тротуара, через дорогу, в ближайшую подворотню, как гонимая дворняжка.

Но как пронзила меня, за три десятка метров, её волнующаяся под курткой грудь: даже и подумать бы не мог!

Сколько тебе лет, Гаврила, — семнадцать?!

Но, видимо, это была действительно любовь — что же тогда ещё?..

* * *

— А ты, конечно, чисто случайно по этой улице пошёл? — от души ёрничал Слава. — Логично: других-то путей сюда нет!

Мы поехали с ним докупить сорок кирпичей — не хватило бабушке на облицовку чуть.

— Да какого чёрта я должен эту улицу теперь обходить?.. Ха! Я двадцать с лишним лет по этой улице ходил, а теперь, мать- перемать, щемиться буду? Сейчас!..

Да прав я был — прав! Двадцать уж с лишним лет по этой улице ходил — пора уже и прилегающие маршруты ближайших подворотней осваивать.

А вот кирпичей мы не купили: кончились они. И когда с завода завезут — неизвестно: «На следующей, может быть, неделе».

* * *

А с Ушакова-то я парочку микроавтобусов Славиных всё же вывез — с разрешения (с Ивановичем мы сарай новый из них сладили). Потешно тогда получалось! Я отложу в стопочку в сторонке то, что к выбросу приготовилось (а то и в контейнер мусорный уж загрузилось), но мне на дачу, конечно сгодится: по-хозяйски! Гриша, увидав, подойдёт попозже, посмотрит, оценит, и велит Леше-с-Витей это, вот это, то, и вон то — обратно: в подвал!

Так вот я ещё и материалы ушаковскому дому экономил-сберегал!

Сплошная от Гаврилы польза…

* * *

Воскресенье я добросовестно взбирался по островерхой бабушкиной крыше, со смертельным риском для свежепосаженных бабушкиных грядок неподъёмную лестницу предварительно установив. Вывести сквозь шифер трубу и изолировать отверстие жестью — без электричества — это было настоящей мукой. Даже для Гаврилы. И как старательно я ни вырубал гвоздём овальное отверстие, как ни изощрялся с листовой жестью — всё выходило чуть вкривь и слегка вкось — «по-шабашному». А ещё и лист шифера с краю покрошил. Бабушке, конечно, сюда никак не залезть, но под шквальный ветер дождевая вода может теперь и затекать — на рубероид, что под шифером лежит, теперь только и надежда. Ущерба с тебя, Гаврила, больше!

Труба, собранная из нескольких звеньев и раскреплённая проволокой с трёх сторон, изгибалась в разные стороны, как танцор ча-ча-ча, и горела на солнце, как глаз на партнёршу.

— А, — махнула рукой бабушка на непотребное это вихляние, — как мне кума в таких случаях говорит: «Тэбэ што с няё - стрэлять?»

Если только в мастера…

А свежих откликов в понедельник за субботнее ждать не пришлось: такая мишень!

— Но — тебя заметили!.. Ритка говорит, что выглядишь плохо: «Или пьёт… Или по Нахимовой скучает».

Татьяна посмеялась ещё — чуть-чуть задумчиво и очень по-доброму.

— Или… по Нахимовой скучает!

* * *

— Слушай, ну ты хоть по ряду прокладывай в день, а потом езжай, куда хочешь! — накалялся уже на другом конце мобильной связи Хозяин Круглого Мангала.

— Да, да — конечно, Сергей Олегович!

Доставалось мне теперь там! Злой нынче Слава, привезя мне как-то материал и впервые увидав круглый, в беседке, мангал уже в готовности, оценил произведение вполне:

— И ты за это взял только восемь тысяч?.. Лош-шара!

И «ш» — змеиным свистом…

* * *

«Лошара»!..

Да ладно тебе — пусть живёт это солнышко ацтековское под нашим небом, пусть!..

* * *

Утром я теперь появлялся там — прокладывал один ряд на медленно поднимающейся коптильне, а в обед ехал к бабушке — заканчивать камин.

— Да я видел, — подбадривал меня Слава, имея бабушку в виду, — тебе там одни понты остались. Сейчас вот кирпич только завезут…

При всём обилии кирпича в строительных маркетах и на базах, именно того — нужного — не было: на местном периферийном заводе его обжигали. Жди теперь!

Вот я и ждал — во вторник ли, в среду ли? — повалившись на топчан строительной бытовки, что стояла позади бабушкиной дачи. Там трудились сейчас неразлучные Адиль с «чёрным строителем».

Делать было абсолютно нечего. Разве — набраться наглости, Ланских позвонить. А чего — он же сам говорил: «Как у тебя работы не будет — может, столбы нам бы и сделал!»