Пожар Латинского проспекта

Накануне я дал фирменное, по былым временам, своё объявление: «Кладка и ремонт печей, каминов, чистка дымоходов» в пару бесплатных газет и позвонил Славе — чего, в самом деле, пока какой-никакой клиент не отыщется, бездельничать, на диване ногами кверху лежать. В сущности, я всегда ведь на него рассчитывал, убеждая и Татьяну: «Пока, как раз, документы морские буду делать, работа у Славы — самый замечательный вариант! Деньги-то на тот момент всё равно будут нужны — и на прожитьё,  и вам, в море уходя, что-то оставить. А у него — куча для меня работы, когда надо будет мне, допустим, по бумагам, днём — отскочил, в любое время вернулся, вечер, если что, для работы прихватил, а то и в ночь остался». Татьяна, вздыхая, соглашалась нехотя: где бы уже это время не перебился, лишь бы в море ушёл! Без щенячьего восторга разделял мои планы и Слава. Он ведь серьёзно на меня рассчитывал, надеясь, что какое-то время я поработаю с ними конкретно, а не набегами, да между делом.

Нет! Мне надо было уже в море! Я выручил тебя, Слава, той неделей своей работы на Емельянова — даже после нашей с тобой, по дороге туда, склоки в самом её начале — как положено другу. Тебе было надо, и я взялся спасать загубленный твоими мастерами объект. Выудив из опыта полутора десятков шабашных лет единственно возможный спасти дело вариант. Своими руками же эту идею и осуществлял, успевая — времени к сдаче было в обрез — тут же учить помощников, набранных тобою вчера с улицы, не жалея горла и сил на воодушевление, посредством жизненных баек, их, хмурных с похмелья и недосыпа, на трудовой подвиг. Который таки мы свершили — фактически задаром. Но не даром увещевал я, проявляя чудеса дипломатии, разуверившихся уже было хозяев, что закончим мы, конечно же, к сроку — как всегда у нас и бывает! — втуляя мягко, но убеждённо, что ещё и повезло им несказанно — получат чистый эксклюзив! Склоняя ещё и повинную — за тебя! — голову: «Да Слава на меня рассчитывал! А я всё никак с Ушакова расквитаться не мог — вот только-только к вам и вырвался».

Мы сменили минусы на плюсы. Ужасающая взор халтура превратилась в радующую глаз работу. Эксклюзивную: всякая ручная работа — эксклюзив.

Ну, а теперь у меня — свои дела. Свои, к осуществлению, планы.

И в этот остаток до рейса времени я уже не хочу творить — дайте мне выносить мусор! Я не хочу быть незаменимым — желаю быть незаметным! Я не желаю быть «с во от такой буквы «М» мастером — определите меня к кому-то подсобником!

Я хочу в море! Хотя…

— Только, Слава, чур, чур! Документы я буду по ходу делать — отбегать, и по вторникам и четвергам танцпол — это святое!

— Давай, давай — приходи! Нам сейчас каждая пара рук в помощь — семнадцатого сдача.

* * *

«Это святое!» — так говорила и она. Когда я спросил её однажды, провожая: «Татьяна говорит, что ты каждый день по несколько, хотя бы, страниц художественной литературы читаешь». — «Да, это святое! Каждый вечер, как только домой возвращаюсь, — сейчас вот просто воду горячую на октябрь отключили, — набираю ванную и беру книгу. Мои уже знают, что сорок минут меня не трогать — релакс!»

Как здорово, что есть ещё такие люди, которые без нескольких прочитанных страниц прожитого дня помыслить не могут!

* * *

— Да плохо это! — досадливо поводил головой Слава. — Не с книжкой совсем надо в ванне расслабляться.

У кого что болит!

— Ладно, давай, показывай, что делать, — торопил я, — время-то дорого, не хочу твои деньги — «за здря!» — получать.

Давай сразу обговорим! Значит, Слава, почасовая — да? — оплата у меня здесь будет, и всё, до получаса, я суммирую — ты меня знаешь: я — фиг обману!

— Договорились! Вот как я своим говорю: «Только вы переступили порог — деньги вам уже пошли».

— Ага, вот как самый худой подсобник у тебя получает… А сколько, кстати, он получает?

— Да я одинаково всем плачу, — пожал сильными плечами Слава, — по пятьсот рублей в день.

— Это со скольки, до скольки?

— Ну, получается, за двенадцать часов. Мы, вообще-то, сутками здесь уже работаем.

— Давай тогда, чтоб не путаться, полтинник в час? — чуть поднял я себе такие прямо с порога — не с потолка! — идущие расценки.

— Ну, тебе, конечно, должно быть больше, — щедро отжалел сотню с двенадцатичасового рабочего дня Слава. — Зайдём-ка, друга твоего проведаем!

«Чёрный строитель» только что закончил клеить обои в тесной боковой каморке — обрывки рулонов валялись на кафеле.

Теперь он с чистой совестью перекуривал в открытую створку окна. Меня приветствовал радостно и сердечно — точно родственную, единственно понимающую его душу.

— Серёга! Мать твою, перемать! Во-первых, какого болта ты окно открываешь: обои только поклеил — отвалятся! Во-вторых, какого хера здесь куришь — обои сырые, напитаются сейчас запахом табака моментом!

— Да Слава!.. Не кричи — щас! — Вихрастый мой ученик спешно захлопывал створку и старательно растирал о кафель окурок — третий уже, среди обойных лоскутков.

— О-ой! — вздохнул Слава. — Лучше бы — скажи — и не заходили!

Смекалистым, чего и говорить, был его авангард!