Пожар любви

— Не думаю, что я виноват в этом. Просто Лили — это Лили, я люблю ее такой, какая она есть. И ей это нравится.

Арлетта тяжело вздохнула и сложила руки на груди. Она совсем не понимала дочь. Что Лили нашла в этом деревенском парне, кроме смазливой наружности? Конечно, Зейн неплохой мальчик, но какие у него шансы стать богатым? И почему нынешняя молодежь не думает о будущем? Они живут только сегодняшним днем.

«Ладно, — думала Арлетта. — Ей же хуже. Неудачно выйдет замуж, а потом, когда Зейн бросит ее или она сама в нем разочаруется, прибежит со слезами домой, и мне придется все расхлебывать».

Может, для Лили и лучше посмотреть на Зейна в привычной для него обстановке. Арлетта не представляла, как Лили сможет поладить с Ханной Макалистер. Собственно говоря, как вообще с ней можно уживаться? Конечно, она и сама не без греха, но у нее по крайней мере мозги не набекрень, как у Ханны. Усмехнувшись, она подумала, не станет ли эта женщина для Лили и Зейна той самой каплей дегтя в бочке меда, которая способна все испортить.

Владения Макалистеров составляли двадцать акров холмов. Ближайшие соседи жили в двух милях к востоку. Обо всем этом Зейн рассказывал Лили, пока вел ее за руку — показать свое «секретное» место. Они спустились по каменистому склону холма между низкорослых дубков и наконец оказались на поляне.

— Никогда бы не подумала, что у тебя есть такое место, — сказала Лили, глядя в небо. — Ты всегда говоришь только о городе.

Зейн недовольно отвернулся.

— Знаю. Но даже мне нужно такое убежище. Особенно теперь. И я рад, что ты здесь со мной.

Не ответив ни слова, Лили улыбнулась и стиснула его руку. Она думала о том, как красива эта земля. В ней было что-то экзотическое, напоминавшее больше виды Африки, чем Техас. В лицо дул сухой, знойный ветер, и она сразу же представила себе белых первопроходцев, которые шли по этой земле дальше на запад. Ей нравились изогнутые, корявые мескитовые деревья и ароматные кипарисы, оживлявшие ландшафт. Плоские вершины столовых гор издалека напоминали Аризону и отдельные районы Мексики. Над головой кружил ястреб. Вскоре он улетел.

Звук птичьих крыльев вывел Зейна из задумчивости. Он обнял Лили и потянул к себе.

— Весной здесь течет небольшой ручей, но летом он всегда высыхает, и к зиме от него почти не остается следов. А каждую весну он появляется снова. Всегда. — Он показал в сторону. — Видишь эти камешки? Это я их туда сплавляю весной, когда течет ручей.

— Ты хорошо играешь в эту игру?

— Да, — глубоко, с болью вздохнул он, — меня папа научил. Он играл лучше всех.

— Конечно, Зейн. Лучше всех. — Лили наклонилась и сорвала травинку. — Жаль, что я с ним так и не познакомилась.

— Мне тоже. Ты ему нравилась.

— Но он же ни разу меня не видел.

— Я читал ему твои письма.

— О!

По его голосу Лили поняла, что Зейн снова расстроился. Ей хотелось чем-нибудь помочь ему, но она прекрасно понимала: иногда самое лучшее — дать горю свободно излиться. Лили посмотрела на высохший ручей и подумала: неужели Зейн будет носить горе в себе до новой весны или даст ему выход теперь?

Зейн не плакал. Но не из-за того, что стеснялся ее присутствия. Этот барьер они уже преодолели. Видимо, он все еще находился в состоянии шока и по-настоящему не осознал всю горечь утраты. Лили сжала его руку.

— Ты ведь любишь эти места, правда?

— И да и нет. Иногда я их ненавижу.

Повернув голову, она наклонилась так, что теперь смотрела ему прямо в лицо.

— Не может быть!

Зейн саркастически усмехнулся:

— Тебе этого не понять. — Он нежно поцеловал ее.

— Спасибо за комплимент. Но я все-таки хотела бы попробовать.

Погладив Лили по щеке, Зейн заглянул ей в глаза.

— Откуда ты так хорошо меня знаешь?

Лили пожала плечами. Он взглянул в небо, ища глазами ястреба, который, наверное, уже пролетел полпути до Гваделупе.

— Я хочу от жизни гораздо большего, чем хотел мой отец. Может, в этом причина. Он просто заботился о маме и обо мне, но мне этого мало.

— Чего же ты хочешь?

— Путешествовать. Увидеть Европу. Учиться у лучших гранильщиков бриллиантов в Амстердаме. Побывать в настоящих алмазных копях в Южной Африке. Хочу узнать все о бразильских изумрудах и аметистах. Участвовать в аукционах, где продаются самые дорогие и знаменитые драгоценности, таких как «Сотби» и «Кристи». Я хочу добиться всего, на что способен. Но если я буду сидеть здесь, в Бандере, в Техасе, то ничего не добьюсь.

— Папа говорит, что ты очень способный. Он слышал, что тебе удалось очень выгодно продать какие-то старинные испанские украшения. Знающие люди утверждают, будто именно ты, а не твой отец провернул всю сделку. Это правда?

Зейн засмеялся.

— Да, правда. Я сделал один удачный ход. Но без папиной помощи у меня бы ничего не вышло. Самое печальное, что я завален счетами от врачей. Мы должны более ста тысяч долларов. Если бы я поехал в Нью-Йорк, то мог бы заработать в пять раз больше.

— Так поезжай.

Он посмотрел на нее и невольно усмехнулся ее наивности.

— Что, просто так? Собрал барахло и поехал?

— Да. А что тебе мешает?