Пожар на Хайгейт-райз

– Ну, были и другие мнения, кто-то предполагал и более личные причины, – заметила Пруденс, хмуро глянув на Шарлотту. – Может, это был мистер Латтеруорт – из-за того, что доктор Шоу так увлекается Флорой? Если, конечно, это был именно Стивен, кого он намеревался убить, а не бедная Клеменси.

– Тогда зачем ему было убивать мистера Линдси? – Анжелина потрясла головой. – Мистер Линдси, без сомнения, никогда не причинял ей никакого вреда.

– Да потому что он что-то знал, вот зачем. – Лицо Пруденс сморщилось. – Тут и думать нечего.

Теперь они все стояли тесной группкой возле двери. Солнце пробивалось сквозь щели в портьерах и в жалюзи, и его лучи светящейся дорожкой ложились позади них, от чего черный траурный креп выглядел каким-то запыленным.

– Меня удивляет, что полиция до сих пор ничего не выяснила, – добавила Лелли, оглянувшись на Шарлотту. – Но, полагаю, они не принадлежат к самым высокоумным, иначе не были бы задействованы на подобной работе. Я хочу сказать, если бы у них хватало ума что-то сделать, они бы уже это сделали, не правда ли?

Шарлотта вполне могла выдержать какое-то количество оскорблений в собственный адрес и сдержаться, но оскорбления в адрес Томаса – это было совсем другое дело. И тут ее злость вырвалась из-под контроля.

– Это всего лишь ограниченное число людей, кто тратит свое время, а иной раз и жизнью рискует, копаясь в грехах и трагедиях других людей и расследуя случаи насилия, ими совершенного, – ядовитым тоном сказала она, глядя прямо на Лелли широко раскрытыми глазами. – На свете найдется немало людей, внешне представляющих собой образец нравственности и моральной чистоты, людей, которые притворяются воплощением гражданских добродетелей, а на самом деле внутри, в душе они полны жадности, мерзости и лжи.

Шарлотта смотрела на них на всех по очереди и чувствовала глубокое удовлетворение, видя на их лицах тревогу и даже страх, особенно на лице Пруденс. И, видя это, она тут же пожалела о сказанном, ей стало стыдно. Уж кого-кого, а Пруденс она вовсе не желала обидеть.

Но и сейчас у нее уже не было путей отступления, разве что просто уйти отсюда. Поэтому она извинилась, распрощалась и вылетела наружу, высоко держа голову и аккуратно приподнимая юбки, когда спускалась по ступеням крыльца. Через несколько секунд Шарлотта уже сидела в карете Веспасии и ехала снова в меблированные комнаты, где проживал доктор Шоу. Теперь у нее накопилось гораздо больше вопросов, которые она хотела бы ему задать. Возможно, все дело и впрямь было связано с политическими идеями, а не просто с людьми, наживающимися на трущобах, коими занималась Клеменси, но также и социальными проектами, за которые ратовал Линдси. Она никогда не спрашивала доктора, знал ли Линдси о расследованиях Клеменси и не возил ли он ее в это новое Фабианское общество; раньше подобные мысли ей просто в голову не приходили.

Миссис Тернер снова впустила ее внутрь, ничуть не удивившись, и сообщила, что доктор уехал на вызов, но скоро должен вернуться, и если Шарлотте будет угодно подождать, то гостиная в ее распоряжении. После чего принесла полный чайник и поставила его на новенький поднос японского лака.

Шарлотта налила в чашку чаю и стала неспешно его пить. Мог ли Шоу действительно знать нечто такое, что могло заставить кого-то убивать, чтобы сохранить это нечто в тайне? Томас не так много рассказал ей о прочих пациентах доктора, которых он расспрашивал. Шоу, кажется, был уверен, что все смертельные случаи, которыми он занимался, произошли от естественных причин; однако же если он был с кем-то в сговоре, то наверняка стал бы утверждать именно это. Возможно ли, что он помог кому-то избавиться от кого-то, убить – либо предоставив для этого средства, либо просто скрыв этот факт впоследствии? Мог ли он пойти на такое?

Шарлотта без труда припомнила, какое у него лицо – сильное, уверенное лицо человека, убежденного в своей правоте. Да, если доктор был уверен в том, что это правильный поступок, окончательно решила она, то мог и решиться, мог пойти на это. Он вполне способен на решительные действия. Если есть на свете человек, обладающий мужеством, чтобы отстаивать свои убеждения и поступать в соответствии с ними, то это Стивен Шоу.

Но верил ли он, что это правильный поступок? Или что он впоследствии может оказаться правильным? Нет, конечно, нет. Даже в отношении сумасшедшего или опасного человека? Или такого, кто страдает от непереносимых болей, от неизлечимой болезни?.. Шарлотта не имела понятия, были ли у него подобные больные. Питт, вероятно, тоже думал об этом. Или нет?

Она так и не пришла ни к каким выводам, когда, минут тридцать спустя, в гостиную влетел Шоу, швырнул свой саквояж в угол, а пиджак – на спинку кресла. Развернулся, уставился на нее, но его лицо тут же засветилось от радости и удовольствия, и он даже не стал притворяться, что ему безразличен ее приход.