Пожар Саниры

Санира поднялся с пола и остановился, тяжело дыша и держась за бок. Мало ему было боли в рёбрах, так ещё и накидка с той стороны была вся в крови. Видно, царапина, которую нанесла Корики копьём, была не такой уж поверхностной.

– Что там с тобой такое? – сердито спросил Мадара. – Когда же ты наконец повзрослеешь!

Гарола, связывавший в этот момент Десуну, оглянулся, покачал головой и резким движением оторвал от наряда пленённого кусок полотна.

– Вот, перевяжи, – буркнул он, протягивая ткань Мадаре.

Морщась и кряхтя, Санира стянул с себя накидку. На боку действительно было довольно много крови. В неверном, дрожащем свете факела рана казалась гораздо хуже, чем была на самом деле.

Юноша невольно бросил взгляд на Корики. Та смотрела в пол. Пальцы укушенной руки уже стали наливаться багрово-синим отёком.

В своём углу закопошилась Такипи, поднялась, забрала у отца кусок полотна и склонилась над братом. Она была мертвенно-бледной. Холодное равнодушие сковывало её лицо.

– Бог-Змей, это я, Такипи-младшая дома Ленари, всегда приносящая тебе жертвы… – начала она тихим ровным голосом.

Корики скривила губы.

– Да тебя пороли! – хмыкнул вождь Города, бросив взгляд на спину Саниры.

Такипи вздрогнула всем телом, песнь её захлебнулась. Она вдруг издала громкий звук, её плечи затряслись, из глаз хлынули слёзы, и она зарыдала в голос.

Санира растерянно обнял её. Подошёл Мадара, прижался лбом к волосам, стал что-то тихо говорить.

– Надо найти тех двоих, что пошли за хворостом, – сказал, отведя взгляд от Такипи-младшей, Гарола. – Мужчины – со мной! Не прошедшие обряда юноши охраняют пленённых!

Такипи неожиданно вырвалась из рук родных и метнулась к Десуне.

– Ты никогда меня не любил! – крикнула она сквозь слёзы.

Странник пожал плечами:

– А тебя только любовь сейчас и волнует! – буркнул он. – Ты понимаешь, что теперь со мной сделают?

– Ты меня не любил… – повторила девушка гораздо тише.

– Конечно, нет! – злобно каркнула из своего угла Корики. – Его от тебя воротит!

Такипи всхлипнула, отвернулась.

– А зачем же… зачем же ты со мной ходил?

– А как бы ещё я мог объяснить, почему так долго сижу в вашем Городе? – пожал плечами Десуна. Он помолчал немного и добавил, скривившись: – Да и слухи про змеепоклонников надо было как-то распускать…

Несколько мгновений царила тишина, потом раздался сдавленный звук, плечи девушки затряслись, и она вновь зарыдала.

Мадара, шепча что-то, отвёл её в угол и усадил на пол.

К Санире подошёл Бовина и одним точным движением затянул повязку, уже наложенную Такипи.

Юноша невольно вскрикнул, но дышать сразу стало легче.

Странник закрепил ткань и ободряюще хлопнул Саниру по плечу.

– Бог-Змей да не обделит тебя здоровьем!

Юноша неуклюже, боясь вызвать новые уколы боли, стал натягивать на себя накидку.

– Всё, идём! – скомандовал Гарола, стоя в двери. – Мадара, можешь остаться.

6

Дом глинокопов

В корыте глинокопов горел огонь, наполняя комнату светом и теплом.

Новых пленённых не было. Оба купца, ушедшие за хворостом, погибли в схватке, хотя их и пытались захватить живыми.

– Всё указывало на Десуну, – говорил устроившийся у стены Гарола. – Было, например, известно, что он не ночевал в доме Падани ни в ночь пожара, ни когда умертвили Радигу…

– Ничего себе! – воскликнул Санира. – Почему же мне никто об этом не сказал?

Старший стражник взглянул на юношу и хохотнул:

– Вот такого я ещё ни разу в жизни не слышал!

Санира покраснел.

– Прости его, Гарола, – тут же отозвался Мадара, толкая сына в плечо, – он молод и многого не понимает.

Вождь Города, качая головой, махнул рукой.

– Ты, Санира, ни о чём и не спрашивал, – медленно проговорил Бовина своим вселяющим ужас голосом. – А как можно что-то узнать, не задавая вопросов?

Санира смущённо отвёл взгляд. Он мог бы сказать, что не пытался искать лиходея, что и намерений таких у него не было, что всё вышло как-то само собой. Но спорить не стал.

– Вторым доводом был кусочек полотна из раны Радиги, – продолжил Гарола. – Цукеги заметила, что бог-Змей на нём был нарисован смесью охры другого оттенка, чем у нас. Жрица положила рядом такой же рисунок, сделанный в нашем Городе, и разница даже мне стала очевидной. Несколько дней мы искали такую же охру и обнаружили её на изображениях, что украшают одежды Корики…

Все головы невольно повернулись к девушке. Она сидела мертвенно бледная, запрокинув голову, прислонившись теменем к стене. На лбу проступила испарина. Глаза покраснели, да так, что казалось, будто белки заполнила кровь. Пальцы на здоровой руке мелко дрожали. Укушенная кисть сильно распухла. Корики не могла ею шевелить. Из багрово-синего шара руки едва заметными отростками торчали неподвижные пальцы. По гримасам, то и дело пробегавшим по лицу девушки, было видно, как ей больно.

Санира сглотнул. Его сердце колола жалость, столь неуместная после всего, что произошло.

– Если хочешь, – заговорил Бовина, наклоняясь к девушке, – мы все вместе вознесём песню о твоём исцелении богу здоровья…