Пожар Саниры

Когда Нимата догнал Субеди, та шла рядом с последними своими санями. Женщина уже давно переоделась в рабочие одежды и выглядела как самая обычная горожанка. Молодой стражник, поглядывая на негасимый огонь Города, пылавший в специальном сосуде, притронулся к плечу жрицы и сказал:

– Дневной глаз богини-Небо уже у самой земли. Впереди большая пустошь, и Гарола думает там заночевать.

– Хорошо, – равнодушно пожала плечами Наистарейшая.

Нимата кивнул, хотел было двинуться дальше, но тётка схватила его за одежду:

– Как у тебя дела?

– Ноги отваливаются, – со вздохом ответил молодой стражник, улыбнулся, махнул рукой и ускорил шаги.

Далеко впереди шла шайка Бовины, лёгкая, необременённая санями, без скота, лишь с несколькими лошадьми. Странники собирались эту ночь вновь провести рядом с людьми Города, отдельным лагерем, но на том же при вале. Нимата должен был передать предложение Гаролы и им.

Позади всех, соблюдая своё место новичка, шёл Санира. Его было отлично видно с саней Наистарейшей.

Натари, шагавшая рядом с Субеди, смотрела только на него. Её мать, в который раз проследив за взглядом дочери, буркнула, ни к кому не обращаясь:

– Этот Санира дома Ленари… Меня от него оторопь берёт. Был мальчик как мальчик, а теперь… Этот его неподвижный взгляд, тихий голос! – она покачала головой. – Сразу хочется куда-нибудь спрятаться!

Субеди рассмеялась.

– А ты попроси его починить кремнёвый нож. Он сразу позабудет эти свои замашки.

Натари вновь посмотрела вперёд. Её мать поджала губы.

Нимата догнал купцов, переговорил с Бовиной, поболтал немного с Санирой и вернулся назад.

– Они согласились? – нетерпеливо спросила Натари, опередив Наистарейшую.

Её мать закатила глаза. Субеди тихо рассмеялась.

– Да, – буркнул Нимата. – Только отойдут от нас подальше. По обычаю они должны ночевать неподалёку от приютившего их города, а не в нём.

Воин махнул своим рукой и двинулся назад, к Гароле.

Голова вереницы саней как раз поднялась на самую вершину очередного холма, стал виден едва различимый на таком расстоянии далёкий хвост. Там, позади всех, двигались женщины и дети из Города-у-Ручья, те немногие, кого не взяли к себе дома Города. Скот у них давно отобрали, добро тоже, волокуши им были не нужны, свои пожитки они несли в узлах за плечами. От побеждённых не ожидали никаких неприятностей. Конечно, они могли сбежать – их ведь никто не охранял, но что бы они стали делать без орудий, пшеницы, волов? Грабить странников? А где взять оружие? Да и не удастся прокормиться разбоем, купцы ходят слишком редко. Не говоря уж о том, что разбойники умеют за себя постоять. Жизнь среди победителей давала людям из Города-у-Ручья хоть какую-то надежду на выживание…

Ещё дальше, позади всех, шёл Нотаба. Он должен был подгонять зазевавшихся, отставших или просто присевших отдохнуть горожан. Эта работа была утомительной, выматывающей, и Нимата, которому предстояло выполнять её завтра, с рассвета до полудня, уже заранее нервничал.

Стражник прошёл мимо саней дома Барири, и его окликнула Мизази:

– Как дела?

Понятно, она спрашивала о Санире. Понятно, вслух об этом она сказать не могла.

– Всё хорошо, – ответил Нимата. – Скоро привал, однако купцы остановятся довольно далеко от нас.

Девушка коротко кивнула.

Навстречу стремительно шагал Гарола. Вместе с вождём шло ещё двое мужчин. На плечах у каждого было по мотыге.

– Наистарейшая не против заночевать на той пустоши, – быстро проговорил Нимата.

– Ну и хорошо, – бросил вождь. – Нам нужно до прихода туда людей и скота найти воду. Или выкопать колодезь, – стражник кивнул на хмурых мужчин. – Пойдём.

Они стали обгонять одни сани за другими…

Вереница волокуш Города растянулась на невероятное расстояние – часть её двигалась мимо Леса, часть вдоль Реки, а самый хвост всё ещё находился среди оставляемых без присмотра полей.

Сани предназначались только для груза – одежды, украшений, еды, сложных в изготовлении орудий, всего сделанного из меди и, конечно, посевного хлеба. Скотину гнали рядом, иногда привязывая к саням, иногда отпуская на вольный выпас. Люди должны были идти сами. Волы не смогли бы вытянуть и груз, и седоков. Собственно, рассиживаться и времени особо не было – в пути за живностью нужно было следить постоянно, с утра до вечера, без перерыва. В сани могли посадить совсем уж несмышлёных детей или немощных старух.

Ленари всё это понимала и наотрез отказывалась залезать на настил. Тяжёлый кашель, сваливший её лето назад, не миновал бесследно. Она высохла, сгорбилась, стала ниже. Теперь женщина на самом деле выглядела очень старой. И передвигалась опираясь на палку…

Поспевать за санями она не могла. Её мучила одышка, ноги едва держали, и всё это, в конце концов, заставило её сдаться. На подходе к Лесу Мадара устроил её поверх мешков с одеждой. Теперь она могла видеть вытянувшуюся длиннющей змеёй вереницу саней впереди и позади себя.

Чивати то залезала к ней, то шла, держа за руку Такипи, то убегала к саням соседей, чтобы поиграть с другими детьми. Именно девочка первой и заметила лесных.