Пожарный

Харпер перевела дыхание и подумала о той ночи, когда бежала из дома. Она вспомнила громовой треск, от которого дрожала земля. Джейкоб залез в свой «Фрейтлайнер» и проехался снежным плугом по фасаду дома, обрушив крышу на то, что осталось от их совместной жизни.

Несколько бумажных листов зацепились за голые ветви деревьев на опушке. Харпер сняла один: это оказалась страница из «Плуга разрушения». Пробежала глазами первые слова: «Отчаяние лишь синоним осознания, а разрушение то же самое, что искусство», – и отдала бумажку порыву капризного ветра. Слова улетели прочь.

Потрясенная Харпер почти позабыла, зачем явилась сюда, и вышла из леса во дворик, оставляя на снегу следы. Но по дороге прошуршали шины, напоминая об осторожности, и Харпер опомнилась. Она обошла дом с южной стороны, где деревья подбирались совсем близко к стенам. Влажная и блестящая красная ель нависала над снегом, почти касаясь винилового сайдинга.

В медицинском кабинете мозга сестра Уиллоуз – в накрахмаленном медицинском костюме – обращалась к мисс Уиллоуз, на шестом месяце беременности, сидящей в халатике на смотровом кресле: «Да, мисс Уиллоуз, надеюсь, вы будете продолжать заниматься физкультурой. Важно оставаться здоровой и активной, пока ваши занятия приносят удовольствие!»

Харпер ухватилась двумя руками за сук футах в четырех от земли, сделала глубокий вдох и качнулась. Маятником она пролетела над двумя ярдами снега и, опустив ноги, мыском уперлась в ледяной гравий, опоясывающий дом. Она почувствовала, что скользит назад и может рухнуть на мерзлую землю. Харпер уперлась ногами в ненадежный камень, оттолкнулась от сука и стукнулась о стену – животик спружинил от сайдинга. Маленькая подушка безопасности пришлась весьма кстати.

По узенькой полоске гравия Харпер прошла под карнизами к тыльной стороне дома. Дверь в подвал была заперта, но она вспомнила комбинацию, которую показывал Джейкоб, – «потрясти-пнуть-двинуть плечом-треснуть» – и открыла. Вдохнув стылый спертый воздух, Харпер захлопнула за собой дверь.

Переехав в этот дом, они с Джейкобом переделали подвал в «игровой зал», с баром и бильярдным столом, но ощущение погреба так никуда и не делось. Дешевый шишковатый ковер на цементном полу. Запах медных труб и паутины.

Обрушение дома наверху привело к значительной смене обстановки. Холодильник провалился из кухни и лежал на боку. Дверца распахнулась, открывая приправы и соусы, так и оставшиеся на полках. Провода свисали из дыры над головой.

Бильярдный стол в центре подвала чудом остался цел. Харпер так и не научилась играть. А вот Джейкоб не только хорошо играл, но и мог удерживать кий на одном пальце с тарелкой наверху – еще один из его цирковых трюков. Теперь Харпер полагала, что странно боготворить человека только за умение ездить на моноцикле.

Туристические принадлежности – палатка, портативная газовая плита, масляная лампа – лежали в шкафах у дальней стены, там же хранилась и аптечка. Они всегда любили походы. Единственное воспоминание, по-прежнему гревшее ей душу: они оба балдели от секса в лесу.

Однажды она сильно подвернула лодыжку, когда они путешествовали по Монтане; и Джейкоб радостно тащил ее на закорках последнюю милю до отеля. Вернувшись домой, Харпер первым делом купила аптечку – чтобы в следующий раз быть готовыми, если кто-то из них поранится в походе; но следующего раза не случилось, а еще через пару лет прекратились и походы.

Аптечка оказалась даже богаче, чем помнилось Харпер. Там была упаковка компрессионных эластичных бинтов, пузыри для льда и мазь от ожогов. Но настоящее сокровище таилось за аптечкой – именно то, что было нужно больше всего, то, ради чего она и вернулась: черный эластичный локтевой бандаж, купленный года два назад. Джейкоб упал, когда они играли в ракетбол, и вывихнул руку. После этого они уже не играли. Джейкоб заявлял, что локоть еще побаливает, и не хотел рисковать новым вывихом; но Харпер иногда подозревала, что он отказался от ракетбола по менее очевидным причинам. Она сильно вела в счете к тому времени, когда он врезался локтем в стену. И не то чтобы он так не любил проигрывать. Он не мог проигрывать ей. В их паре главным был он, а Харпер была комической, милой растяпой. И Джейкоб обижался, если она выходила за рамки роли.

Порывшись в других шкафах, Харпер обнаружила длинный блок сигарет «Галуаз», задвинутый к стенке на верхней полке – целлофан был сдернут и не хватало нескольких пачек. Джейкоб объявил год назад – миллион лет назад, – что бросает курить раз и навсегда, и жалел тех, у кого не хватает на это силы воли. Харпер порадовалась, что он такой засранец. Как в любой подпольной экономике, в эти дни нельзя недооценивать значимость сигарет. Глупцы копили золото в преддверии конца цивилизации. А надо было копить блоки «Кэмела».

Харпер подняла телефонную трубку и послушала тишину. Иного она и не ожидала, учитывая состояние дома. У бара стояли маленький – по пояс – холодильник и два шкафчика для бутылок.