Пожарский и Минин. Освобождение Москвы от поляков и другие подвиги, спасшие Россию

Не тут-то было. Ведь только в Москве увидели, каким царём оказался Лжедмитрий. А по всей стране помнили его щедрые обещания. На юге, в Ельце, собралась армия — и сами же бояре отправили туда полки, верившие Лжедмитрию. А в разных уездах получали из Москвы указы Боярской Думы, что царя Василия избрал Земский Собор. Но в каждом городе знали — они же никаких делегатов на Собор не посылали! Значит, их обманывают. Заговорили о том, что бояре убили доброго царя и поставили своего, боярского. Народ заволновался.

А Шуйский и Боярская Дума создавали новое правительство. Тех, кого поставил на высокие должности Лжедмитрий, снимали. Ссылали куда-нибудь подальше от столицы. Бельского отправили в Казань. Ещё одного помощника Самозванца, князя Шаховского, послали воеводой на южную границу, в Путивль. Конечно, оба обиделись. А подручного Лжедмитрия Михаила Молчанова арестовали. Того самого, который убил жену и сына Бориса Годунова. Молчанов выполнял тайные поручения Самозванца, знал о его связях с поляками, иезуитами. Его начали допрашивать, постановили пытать, пусть расскажет все тайны.

Но в Москве остались польские и иезуитские шпионы. Они организовали Молчанову побег из тюрьмы, приготовили быстрых коней. Он даже сумел увезти с собой золотую царскую печать Лжедмитрия. По дороге к границе он догнал Шаховского, ехавшего в Путивль. Обоим хотелось напакостить Василию Шуйскому. Они начали рассылать воззвания с печатью Лжедмитрия — будто его не убили, он опять спасся. В попутных селениях Шаховской показывал людям Молчанова — вот он, царь Дмитрий. Живой! Но в Путивле и других крепостях на границе такой номер не прошёл бы. Там хорошо знали Самозванца. Поэтому Молчанов направился за границу, в Польшу.

А Шаховской показал в Путивле бумагу с царской печатью, и город взбунтовался. Объявил, что будет сражаться за «царя Дмитрия». Такие же бумаги с печатями попадали в другие места. В Рязани среди дворян самыми авторитетными были братья Ляпуновы. Один раз они уже устроили мятеж в армии, перейдя на сторону Лжедмитрия. А сейчас узнали, будто он жив, принялись снова созывать дворян сражаться за него.

В армии, стоявшей возле Ельца, поднял восстание дворянин Истома Пашков. Шуйский собрал ещё одно войско, командовать поставил князя Воротынского. Послал на Елец, усмирить бунт. Но воеводы боялись, как бы их собственные полки не перешли к мятежникам. Воинам наврали, что идут против татар. И только в последний момент сказали — воевать придётся с русскими. Те опешили. Как же так? Со своими рубиться! А Пашков увидел, что царское войско растерялось, и повёл воинов в атаку. Ратники Воротынского после всех обманов не желали биться. Побежали в разные стороны или сдавались. Пашков победил. После этого взбунтовались и другие южные города — Оскол, Ливны, Царёв-Борисов.

А на Северном Кавказе не понадобилось даже фальшивых писем Лжедмитрия. На реке Терек был глухой угол России. В Москве власть менялась, а о терских казаках забыли, жалованья не присылали. Но они знали, что по всей стране идёт заваруха, собрались на круг. Атаман Нагиба предложил — вон донские казаки помогли царевичу Дмитрию, не пойми откуда взявшемуся, и какие награды получили! А мы что, хуже? Надо и нам своего царевича заиметь. Казакам понравилось, и они придумали собственного «царевича Петра». На эту роль выбрали одного из казаков, Илейку из Мурома. Выбрали из-за того, что он единственный из них когда-то бывал в Москве. 4 тысячи казаков со своим Лжепетром двинулись на Волгу. Требовали от здешних городов, чтобы подчинились их «царевичу». Если отказывались — захватывали и грабили.

Вот так и разгоралась Смута. А тот, кто помогал её разжигать, Михаил Молчанов, в Польше отправился к Мнишеку в замок Самбор. Сам Мнишек и его дочь остались в России под арестом. Хозяйничала жена пана. Но Молчанов раньше приезжал сюда от Лжедмитрия, его хорошо приняли. Он занялся тем, что собирал у поляков деньги — будто бы на войско, идти освобождать из плена Мнишека и прочих шляхтичей. На самом деле он просто мошенничал. Ни о каком походе не думал, деньги клал в свой карман. Но в Самборе появился Иван Болотников.

Он был холопом князя Телятевского. Но был хорошим воином и служил в личной дружине князя. Сбежал от него к казакам. В степи его взяли в плен татары, продали в рабство туркам. Сильного раба определили гребцом на военную галеру (корабль, передвигавшийся на вёслах). В это время с султаном воевали германский император и Венецианская республика. Их корабли встретили галеру в Средиземном море и захватили в бою. Рабов освободили, высадили в Венеции (это в северной Италии). Здесь Болотников услышал, что в России появился царь Дмитрий, добрый и справедливый. Начал расспрашивать о нём. А лучше всех про «царя Дмитрия» знали иезуиты. Как раз в Венеции жил Антонио Поссевино. Он ведь даже книгу написал про «царя Дмитрия», специально распространял молву, какой он добрый и справедливый.