Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Снежная буря раскурочила ледяную шапку и замуровала выход на поверхность. Крокетт стал еще мрачней, чем обычно. Набитые до отказа автоматы обеспечивали питанием всех троих. Безразличный ко всему на свете, Крокетт лишь вяло исполнял повседневные обязанности, и Форд все чаще бросал на него озабоченные взгляды. Напряжение не снижалось.

Изменись хоть что-нибудь в убийственном однообразии депрессивных волн, возможно, надежда и появилась бы. Однако запись навечно застыла на этой простой фазе. В обреченной безысходности Крокетт не находил в себе сил даже для самоубийства и все же пытался уберечь пошатнувшийся рассудок, цепляясь за одну мысль: скоро Куэйл выздоровеет и с призраком будет покончено.

Медленно, исподволь, но лечение продвигалось. Не щадя себя, доктор Форд осторожно вел Куэйла по дороге к здравому рассудку, сделавшись тем костылем, на который мог опереться больной. Куэйл опирался тяжело, но результатом доктор был доволен.

Интеграторы по-прежнему выплескивали депрессивный паттерн, но появились изменения.

Крокетт заметил их первым. Он отвел Форда в Черепушку и спросил, как на это реагировать.

– Реагировать? На что? Вы считаете…

– Просто почувствуйте, – с блеском в глазах перебил его Крокетт. – Оно изменилось. Неужели вы не улавливаете?

– Да, – после долгой паузы медленно проговорил Форд. – Думаю, так и есть. Но трудно сказать наверняка.

– Не трудно, раз уж мы оба чувствуем одно и то же.

– Это правда. Оно ослабло… затихло. Мм, чем вы сегодня занимались, Крокетт?

– Я? Да тем же, чем и всегда. О, я снова взялся за ту книгу Олдоса Хаксли.

– К которой не прикасались неделями. Это хороший знак. Мощность депрессивных волн стихает. Разумеется, она не перейдет в восходящую кривую, а просто исчезнет. Индукционная терапия… Вылечив Куэйла, я автоматически вылечил и интеграторы.

Форд глубоко, тяжело вздохнул, как будто его внезапно накрыло полное опустошение.

– Вы сделали это, док, – сказал Крокетт с чем-то вроде восторга во взгляде.

Но Форд не слушал.

– Я устал, – пробормотал он. – О боже мой, как я устал! Ужасное напряжение. Каждую секунду бороться с проклятым призраком… Я не мог позволить себе даже успокоительное. Ну что ж, теперь я начну принимать амитал[60].

– Может, выпьем? Это нужно отпраздновать. Если только… – Крокетт недоверчиво посмотрел на ближайший интегратор. – Если вы уверены.

– Сомнений быть не может. Но нет, я хочу спать, и все!

Он вызвал лифт и исчез из вида. Брошенный в одиночестве в Черепушке, Крокетт выдавил из себя кривую усмешку. Тени все еще скрывались в отдалении, но постепенно таяли.

Он обозвал интеграторы непечатным словом – те остались безучастны.

– Ах да, конечно, – сказал Крокетт. – Вы ведь просто машины. Только чертовски чувствительные. Призраки! Раз так, с сегодняшнего дня я здесь хозяин. Приглашу сюда своих друзей и устрою пьянку от рассвета до заката. А солнце в этих широтах не заходит долго.

Высказав эту неопровержимую мысль, он отправился следом за Фордом. Психиатр уже спал, размеренно дыша, усталые морщины на его лице разгладились.

«Он постарел, – подумал Крокетт. – Но кто бы на его месте не постарел?»

Пульс замедлился, депрессивные волны затихли. Он словно бы даже почувствовал отлив. Беспричинное уныние не казалось больше таким всесильным. И он – о да! – начал строить планы.

– Приготовлю-ка я чили, – решил Крокетт. – Как учил меня тот парень из Эль-Пасо. И запью скотчем. Даже если придется праздновать одному, чем не повод для пьянки?

Он задумчиво покосился на Куэйла – тот поднял глаза от нового романа и лениво помахал рукой:

– Эй, Крокетт, какие-то новости?

– Н-нет, просто настроение хорошее.

– У меня тоже. Форд говорит, что я выздоровел. Этот чувак – просто чудо.

– Точно, – от всего сердца согласился Крокетт. – Хочешь чего-нибудь?

– Ничего такого, что я не мог бы взять сам. – Куэйл кивнул в сторону настенного раздаточного автомата. – Через неделю-другую меня должны выпустить отсюда. Ты относился ко мне как к брату-христианину, но я буду рад вернуться домой. Меня ждет работа, с которой я справлюсь без проблем.

– Это хорошо. Хотел бы я улететь вместе с тобой. Но мне еще два года здесь торчать, если только я не уволюсь или не добьюсь перевода.

– У тебя тут уютно, как дома.

– Да уж! – поежился Крокетт.

Он поспешил уйти готовить чили, подкрепив силы мягким виски с дымным запахом. Если только он не бежит впереди паровоза… А что, если угнетающее воздействие до конца не исчезло? Что, если эта невыносимая депрессия вернется с прежней силой?

Крокетт выпил еще, и это помогло.

Да и вообще приободрило. Выпивка всегда поднимает настроение. За все время депрессии Крокетт ни разу не брал в рот спиртного. А теперь ему просто стало веселей, и, покончив с готовкой, он затянул песню мимо нот. Конечно, психическое излучение интеграторов не проверишь никаким прибором, и все же невозможно ошибиться в том, что убийственная атмосфера исчезла.