Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Барбара погибла бы в страшной змеиной пещере, а Крамер, совершив двойное убийство, успел бы вернуться в свою хижину и нанести себе легкую рану, с которой якобы лежал ночью стонущим у ручья. На самом деле кровь на его рубашке принадлежала курице, обезглавленную тушку которой нашли позже, а в его доме обнаружилась заранее заготовленная поддельная купчая на землю Серого Ястреба.

Как выяснилось, шаман понятия не имел о богатстве, лежащем в земле под его лачугой, о том самом радии, что смертельным излучением изуродовал тело и разум несчастного внука и медленно убивал самого старика.

Тело Крамера было найдено у дороги, раздувшееся и посиневшее от яда змеи, которую Серый Ястреб вызвал своим особым свистом.

У нас с Барбарой есть причина быть благодарными старому шаману. Когда год спустя он скончался, неожиданное богатство перешло по завещанию нам. Мне было неловко принимать наследство, хотя Серый Ястреб и не винил меня в смерти внука. В общем, мы с Барбарой решили пожертвовать половину в пользу больницы.

Змеи внушают нам суеверный ужас до сих пор. Даже когда наша собака приносит дохлого ужа, я вижу страх во взгляде Барбары и мое сердце сжимается от жутких воспоминаний. Как ни изгоняй из мыслей случившееся в тех гибельных змеиных пещерах, чудовищные картины будут снова и снова возвращаться в снах, до самой смерти.

Кто приходит по ночам

Измученный лихорадкой, трясущийся от усталости Иоганн тяжело прислонился к высокому обелиску из потускневшего мрамора. Кладбище расстилалось морем тьмы, лишь вблизи виднелись неровные ряды серых могильных плит и надгробий. Он повозился с заслонкой фонаря, и яркий луч вырвал из мрака его лицо и тощую фигуру.

Глубокие тени залегли в провалах щек, распахнутые глаза горели. Болезненный румянец выдавал пылающий в мозгу жар, который выжег оковы страха и погнал на старый погост, куда мало кто рисковал приходить после заката. По слухам, среди этих могил уже давно поселилось таинственное зло. Кто-то бродил тут по ночам, а утром люди обнаруживали разрытые могилы с пустыми взломанными гробами.

Случалось, что покойников везли хоронить за двадцать миль к северу, в Крушен, но теперь такое случалось редко, поскольку ужас царил на кладбище дольше, чем помнили самые дряхлые старики, и деревню окутывал мрачный саван обреченности. К тому же в памяти осталась Великая чума, когда погибших сжигали и кто-то врывался в дома на окраине, охотясь за живыми. Человек десять исчезли бесследно, и тогда чумные трупы стали предавать земле на старом месте. С тех пор крестьяне спали спокойно, хотя время от времени очередной жертвой нечисти становился одинокий паломник или коробейник. «Что ж, бывает и хуже», – шептались люди между собой.

Однако теперь необходимость заставила молодого человека пренебречь опасностью, что таилась среди могил. Он пришел сюда за своей женой, с которой не успел прожить и года.

Когда Иоганн слег в той же лихорадке, что погубила Эльзу, невестка проговорилась, считая его спящим. Так он узнал, что супругу предали земле на прóклятом погосте за деревней. Его любимая, дочь древнего рода Аубер, восходящего к князьям Турн-и-Таксис, станет добычей вурдалака! Ужас придал Иоганну сил; больной смог подняться с постели и выскользнуть незамеченным из дома кузена, захватив лишь фонарь и пистолет.

Услышав неподалеку шаги, он схватился за оружие. В тусклом свете звезд показалась человеческая фигура – кто-то осторожно пробирался между надгробиями. Узнав своего кузена, Иоганн сунул пистолет обратно под рубашку и повернул фонарь. Карл вскрикнул от неожиданности.

– Иоганн?! – Он пригляделся, вступив в тусклое пятно света. – Я было подумал… Что ты тут делаешь? Эльзе уже ничем не помочь.

Иоганн отвел взгляд, шевеля губами в беззвучном проклятии. Карл положил ему руку на плечо, но он сердито стряхнул ее.

– Как ты мог, Карл? – воскликнул он с потемневшими от гнева глазами. – Ты позволил закопать мою жену на этом дьявольском месте!

Кузен развел руками:

– А что я мог поделать? Я говорил им, что ты бы не…

– Я знаю… – Теперь в голосе Иоганна слышалась лишь горечь. – Мы долго склонялись под этим игом, слишком долго, Карл. Эльзе не пристало…

– Она лежит здесь уже неделю… А у тебя даже лопаты нет.

Родственник был прав. У Иоганна не было времени на долгие сборы.

– Постерегу хотя бы ее могилу, – вздохнул он. – А ты сбегай в деревню за лопатами.

Карл молчал. Подождав, Иоганн невесело усмехнулся:

– Принесешь завтра утром. Ты же не побоишься прийти сюда при дневном свете?

– Пришел же я сейчас, – уязвленно заметил кузен. – Пойдем домой, а за твоей Эльзой вернемся завтра. Одной ночью больше… Сейчас здесь опасно! Говорят, оно приходило снова.

Иоганн пожал плечами с безразличием, которого не ощущал. Стылый ветер над заброшенными могилами вызывал дрожь, и ужас, забытый в порыве негодования, вновь бередил душу.

– Я не боюсь! – буркнул молодой вдовец, отметая сомнения, и зашагал между могилами, бросая желтый луч фонаря на покрытый лишайником камень плит и изъеденные червями деревянные кресты.