Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Карл еле поспел на помощь, когда Иоганн споткнулся о поваленный, полуутонувший в земле памятник. Не слушая уговоров кузена, Иоганн пристально вглядывался во мрак. Затем он сделал несколько торопливых шагов и замер перед черным провалом разрытой могилы.

В свете фонаря стало видно, что крышка гроба разбита, а внутри пусто. Еще не осветив надпись на деревянной табличке в изголовье, Иоганн понял, что́ там написано. Кузен в страхе затаил дыхание, а Иоганн молча стоял, покачиваясь на ветру, холодившем покрытое испариной лицо. Мысли кружились в неистовом вихре горя, ужаса и гнева, ярость застилала глаза багровой пеленой. Он ощутил под рубашкой тяжесть пистолета и в отчаянии стиснул рукоятку.

Эльза! Ее стройное белое тело стало добычей вурдалака! Дикая ослепляющая ярость вмиг рассеяла страх.

Карл потянул его за рукав. Иоганн обернулся и встретил испуганный взгляд кузена.

– Иоганн, чего ты ждешь? Здесь нельзя оставаться! Оно… снова пришло!

– Нет! – Глаза Иоганна свирепо блеснули. – Эльза…

– Слишком поздно! Эльзы больше нет.

– Слишком поздно, чтобы отомстить?

Карл отшатнулся в изумлении.

– Кому отомстить? – с дрожью в голосе спросил он, в страхе озираясь. – Ты с ума сошел!

Иоганн медленно достал пистолет.

– Ладно, пускай сошел, но… Представь, Карл, что это твою жену… – Он помолчал, закусив губу, а затем продолжал, холодно и непреклонно, глядя в черный зев оскверненной могилы: – Клянусь, он ответит за это, будь то бог, человек или дьявол! Возвращайся домой, Карл. Теперь ты не сможешь ничем помочь.

Кузен раскрыл было рот, но слова застряли в горле. Взгляд устремился через плечо Иоганна, на лице отразился панический ужас. С придушенным криком кузен повернулся и бросился бежать, разрывая топотом стылое безмолвие.

Иоганн быстро повернулся и в слабом звездном свете не сразу уловил какое-то движение на холме вдали, где стоял в одиночестве древний склеп. Затаив дыхание, Иоганн подождал, но больше ничего не разглядел.

Топот Карла затих, наступила полная тишина. Иоганн нерешительно покрутил в руках пистолет, вернул его под рубашку и торопливо двинулся среди могил к зловещему бледному сооружению.

Выщербленная каменная кладка была невероятно старой, ее густо покрыл толстый лишайник, похожий на серую паутину. Над входом виднелись полустертые веками буквы, разобрать удалось лишь слова «Господь грядет». Однако, увидев, что широкие двери открыты, вчитываться Иоганн не стал. Побуждаемый холодной яростью, он перешагнул порог и направил свет в глубину помещения.

Внутри было пусто, но в голой стене напротив виднелась полуоткрытая дверь из ржавого металла. Молодой человек протиснулся в нее и поднял фонарь повыше.

Пустой коридор, вымощенный гранитными плитами, вел куда-то вниз, в темноту. Оттуда доносился еле слышный шорох, похожий на журчание воды по камням. Иоганн осторожно двинулся вперед. Коридор петлял, продолжая круто спускаться; по сторонам дважды попались черные отверстия боковых ходов. Шорох между тем становился все громче. В нем теперь различались человеческие голоса, а еще ворчание и писк, как из крысиного гнезда.

Проблеск здравого смысла чуть охладил мстительный жар, и опасения вновь закрались в душу, но мысль о разоренной могиле Эльзы быстро вытеснила их. Иоганн прикрыл из осторожности заслонку фонаря и пошел медленнее, на ощупь в полной темноте, напрягая слух в попытке уловить хоть какой-то смысл в зловещем перешептывании.

Внезапно один из голосов зазвучал яснее. Резкий, скрипучий и странно гулкий, он будто исходил из глубокого подземелья:

– …давно ждем.

Молодого вдовца захлестнула волна паники, но он преодолел страх и двинулся дальше, подбадривая себя мыслями о несчастной Эльзе и желанной мести. Наступило молчание, а затем из глубины коридора донесся обрывок шепота:

– …вернется и принесет нам поесть.

Где-то за спиной зашелестело, все громче и громче. Иоганн припал к стене, вглядываясь во тьму. Кто-то невидимый скользнул мимо, обдав страшным зловонием. Борясь с дурнотой, Иоганн вновь услышал неразборчивый шепот и писк, в которых теперь явно сквозило недовольство.

Затем раздался новый голос, тихий и ровный, но с жутковатым кошачьим мурлыканьем:

– Я не смогла ничего найти, предки мои, ни еды, ни питья.

– Что же, нам теперь голодать? – пискнул кто-то другой, а затем, оживая, темнота исторгла целый хор жалобных стонов:

– Ты должна кормить нас!

– Да, обязана!

– Мы не можем сами…

– Исполняй свой долг! – перекрыл это брюзжание гулкий бас. – Каждый из нас поначалу кормил предков, которые не могли добыть себе пропитание. Теперь эта обязанность легла на тебя! Когда станешь как мы и не сможешь больше искать свежие могилы, тебя тоже накормят.

– Позапрошлой ночью я нашла для вас пищу, – промурлыкал «кошачий» голос, и у затаившегося во тьме слушателя перехватило дыхание.

– Это твоя почетная обязанность! – перебил резкий голос. – Проклятие и благословение нашего рода, которому не дано упокоения после смерти.

– Нас так много! – мурлыкнуло в ответ, и с дрожащих губ Иоганна сорвался испуганный возглас.