Пожиратель сюжетов

Тут он, наконец, обратил внимание, что пока он предавался своим невесёлым мыслям, перепалка между его спутниками дошла до стадии «да, ты кто такой?». Оба стояли боком к нему и лицом друг к другу. Девушка, уперев руки в свои джинсовые бока, а грек, гордо сложив их на груди. Ещё с минуту послушав их, Козорезов коротко произнёс:

– Брэк.

Муз тут же опустил руки и сделал шаг назад. Однако Муза, похоже, отступать не собиралась.

– Что? – переспросила она, повернувшись лицом к писателю. – Ты слышал, какую чепуху он несёт? Это, оказывается, он из тебя писателя сделал!

– Сделает, – поправил тот.

– Сделает, – поправилась Муза.

– Великого!

– Не, ну ты это слышишь!

– Стоп! – рявкнул Валера. – Прекратить. Довольно! На минуту отвлечься нельзя – сразу собачиться начинаете.

Девушка обиженно поджала губы, считая себя невинно пострадавшей за правду. Грек же, хотя и отвернулся, но на его губах играла победная улыбка. Ведь автор официально не поддержал ничью сторону, а значит, фактически, как он полагал, оказался на его стороне.

– Всё, перекур окончен, – произнёс Козорезов уже спокойным голосом. – Пора добраться уже до пресловутой скоростной магистрали. Не терпится мне с этим Пожирателем поближе познакомиться.

Глава 10. Цель – Колыбель.

– А как вообще появились музы? От кого вы произошли? – удобно устроившись в кабине попутного космолёта, несущегося над Дорогой в сторону центра этой бесконечной пустыни, поинтересовался Козорезов.

– Ого! Чего это тебя, дружище, в эзотерику потянуло? – неподдельно удивился Муз.

– Время в пути скоротать, – предположила девушка, закинув ноги на резервный пульт управления нелинейными гипердрайвами гравитационного скачка.

– Для общего развития, – сообщил Валера. – Согласись, не каждый день оказываешься в идеальном мире и передвигаешься верхом на образе звездолёта к Колыбели вдохновения, где тебя ждёт Пожиратель сюжетов.

При последних словах писателя грек поморщился, словно вместо сладкого яблока ему дали откусить неспелый лимон. Муза как-то нервно рассмеялась:

– Любопытство сгубило кошку!

– И сделало из обезьяны человека, – добавил Валера.

– Труд сделал из обезьяны человека, – поправил грек.

– Ты мне тут лозунги из трудовой колонии общего режима не декламируй, – посоветовал писатель. – Труд сделал из человека лошадь. А вот когда обезьяне стало любопытно можно ли как-то достать банан раньше, чем он свалится ей на голову сам, она и сделала первый шаг к хомо сапиенсу!

– Тогда таких хомов целый зоопарк и цирк в придачу!

– Не хочешь рассказывать, так и не надо, – Валера сделал вид, что обиделся. – Тайна, понимаешь, великая.

– Не тайна, милый, – спохватилась Муза, испугавшись, что любимый обиделся, в том числе и на неё. – Просто точно этого никто не знает, ведь не ты, не мы даже, не присутствовали при начале времён. Одни легенды.

– Легенды, как правило, это описание реальных событий, обличённое в доступную свидетелям форму, – процитировал Козорезов какой-то справочник, изданный обществом уфологов на деньги самого общества уфологов. – Валяй, Муз, время есть.

Писатель подмигнул девушке. Та просительно посмотрела на Муза. Грек театрально закатил глаза, уселся поудобнее на угловатом анигиляторе углового пространства, передвинул рычаг управления турелью боевого бластера в положение «выкл.» , закинул ногу на ногу, едва не задев колбу с антивеществом, и подперев кулаком подбородок, произнёс:

– Ну, ладно, расскажу.

– Только прошу тебя, – Валера сложил ладони лодочкой в молитвенном жесте, – попроще! Без заумных философиев.

– Они академиев не кончали, – не упустила случая подразниться Муза.

Вначале показалось, что грек насупился от обиды. Однако, это оказалось не так. Он просто сосредотачивался. Ведь его попросили изложить красочную тысячелетнюю легенду буквально в двух словах. А это требует не малого таланта рассказчика. Необходимо ухватить главное, но не дать повествованию стать похожим на армейскую сводку – ёмкую, но абсолютно бесцветную, как чёрно-белая фотография.

– Итак, – начал он.

А как было начать иначе? На английском это звучало бы в два раза короче. Но кто тут присутствовал из детей Альбиона или их непутёвых младших братьев из Северной Америки? Совершенно никого. Поэтому Муз начал именно так.

– Боги, сотворившие всё, что мы способны видеть, осязать и обонять, были от природы творцами. А, как я уже сообщал ранее, способность творить даётся симбиозом с музами. Нет музы – нет вдохновения. Нет вдохновения – никаких творений.

Муз внимательно оглядел свою аудиторию. Внимание, собранное началом речи, его вполне устроило. Он переменил позу, случайно нажав на катапульту экипажа. С удивлением проследив через прозрачный потолок кабины за удаляющимся по баллистической траектории креслом пилота, он продолжил.

– Учитывая, что боги, сотворившие мир, сами толком не знали, кто сотворил их самих, и отдавали первенство некоему Вселенскому Сверх разуму, то вполне будет справедливым предположить, что и нас создал он же. Об этом же свидетельствуют, говоря языком человеческой науки, наши видовые сходства.