Пожиратель сюжетов

— Понимаешь ли, — принялся объяснять Муз, — отдельное гениальное произведение может, конечно, поставить своего автора со временем в один ряд с Великими. Правда, случается это, как правило, посмертно. Но богатым никогда не делает. А мы же хотим, чтобы ты стал Великим и богатым, а не Великим когда-то лет через пятьдесят. А сейчас продолжал бы ютиться в своей унылой хибаре, радуясь редкому случаю выпить что-нибудь дороже бюджетной водки.

Пожиратель понизил голос до громкого заговорщицкого шёпота:

— Кроме того, мы же хотим быть не ОДНИМ из многих Великих, а ЕДИНСТВЕННЫМ Величайшим!

Козорезов скосил взгляд на Музу. Едва заметным кивком девушка попросила его продолжать и дать ещё немного времени на обдумывание своей идеи.

— И ты украл мой сюжет, чтобы уговорить отправиться на поиски и показать мне всё это, — произнёс он.

— Разумеется! — воскликнул самозваный император. — А разве поверил бы ты мне на слово, не побывав в нашем мире? Да ты вспомни, как поначалу меня самого принял за глюк. — Он коротко хохотнул, совершенно не величественно потирая руки. — И потом, как понимать твоё «украл», — запоздало спохватился он, — это я его к тебе первоначально и привёл, а затем решил немного попридержать для наглядности.

— А также для того, чтобы я понял, от кого, собственно, зависит успех моего творчества, — усмехнулся Валера.

— Ну за чем ты так? — сделал вид, что обиделся Пожиратель. — Сюжет это ещё не произведение, и без таланта автора им никогда и не станет. Подкинь, к примеру, лишённому литературного дара человеку историю про чудака, которому однажды повезло в казино на рулетке выиграть целое состояние, а он всё его спустил на проститутку и снова стал нищим. А? В лучшем случае он станет рассказывать её, как байку друзьям под пивко. Но уж точно не напишет «Игрока».

— Ладно, без обид, — примирительным тоном произнёс Козорезов, заметив, как сигналит ему Муза, показывая, что готова поделиться своим планом, — я понял главное, что ты для моего же блага старался.

Бывший грек просто растаял от комплемента своего автора.

— Так ты согласен? — всё же спросил он.

— А какой дурак бы не согласился? — притворно удивился Валера. — Но ты помнишь то, что сам мне пообещал?

— Что именно?

— Муза остаётся со мной!

Пожиратель с облегчением вздохнул, ибо всё же ожидал какого-нибудь подвоха. А тут такая мелочь на фоне его грандиозных планов. Честно говоря, он был уверен, что она однажды просто надоест его автору и незаметно сама сойдёт со сцены. В любом случае, помешать она ему никак не была в состоянии.

— Зевс мой! — воскликнул он. — Разумеется!

— Ты слышала, любовь моя? Я устрою тебе рай на земле!

— Я тебя обожаю! — с этими словами девушка кинулась в объятия к писателю.

Они крепко обнялись, но с таки расчётом, чтобы её губы оказались почти прижатыми к его уху. Поглаживая его затылок и шею, она одновременно быстро зашептала:

— Мой Ланселот, ты же действительно хочешь победить дракона?

— Конечно хочу, — так же на ухо Музе прошептал Козорезов, продолжая одновременно страстно прижимать её к себе.

— Тогда есть один способ сделать это.

— Он недаром продемонстрировал нам свою силу, — засомневался писатель, — ты уверена, что он не предусмотрел все варианты сопротивления с нашей стороны?

Дабы избежать статичности сцены, девушка принялась осыпать лицо Валеры поцелуями, одновременно продолжая говорить.

— Он слишком самоуверен и самовлюблён, чтобы всерьёз бояться такого поворота. Иначе он бы не допустил меня сюда вместе с тобой.

Воображение Козорезова ярко нарисовало картину смертельной схватки двух муз. Нарисовало, правда, весьма оригинально, в виде знаменитого полотна Васнецова, изобразившего поединок Челубея с Пересветом. Только в роли ордынского война на коне восседал Пожиратель, а Пересветом оказалась Муза.

— Ты собираешься убить его?

Валера был так ошарашен этой мыслью, что внезапное изменение выражение его лица привлекло внимание новоиспечённого императора, и без того с возрастающей подозрительностью наблюдавшего за затянувшейся любовной идиллией.

— Эй, голубки, наворкуетесь ещё! — прокричал он с вершины Колыбели. — Пора и делами заняться.

Вовремя осознав свою, чуть не ставшую роковой для них обоих, ошибку, усилием воли писатель совладал со своим лицом. Натянув счастливую улыбку, и продолжая прижимать к себе Музу, он прокричал в сторону вершины:

— Просто она мне такое сейчас сообщила, что любой бы мужчина на моём месте обалдел бы от счастья!

— Даже так! — Пожиратель расхохотался. От его подозрений не осталось и следа. — Так это тебе, мой автор, дополнительный стимул в нашем деле!

Пальцами левой руки, чтобы было незаметно с холма, девушка больно ущипнула Козорезова за шею. Теперь приходилось торопиться.

— Слушай меня внимательно, отец-молодец, — быстро зашептала она, — я не могу его убить, да и не стала бы этого делать. Но я могу его заменить!

— На посту пожирателя? — удивился Валера. — А какой смысл? Станешь «хорошей» императрицей?

— На посту твоей музы!

— Моей музы?

— Если помнишь, я ей однажды уже была.

— И что тогда?