Пожиратели облаков

В горизонтальном положении, на койке, зуммер пронимал еще сильней, чем на террасе. Отсюда ближе расстояние до зверя. В гудении различалась определенная цикличность, с модуляцией по амплитуде. Марк обжал себе голову подушкой, но зудение будто проникало внутрь.

Ублажать чужую манию величия ему было не в диковинку. Он ведь писатель, а значит, в представлении эгоистов, их хроникер и этнограф, все равно что Маргарет Мид и иже с ней. Правда, здесь речь шла об ином: немолчном коварном слежении за всеми на свете. О мегакомпьютере на помосте; компьютере, напоминающем эрегированный пенис, осеменяющий сонмы компьютеров поменьше, которые затем уплывают с похищенными данными.

Что делать, Марк не знал. Хотелось забыться глухим сном – таким, чтобы, когда он проснется, завтра или через неделю, все бы уже как-то само собой рассосалось, разрешилось, облегчилось. Надежда хитрого, но наивного лодыря. Хотя кто знает: а вдруг получится?

На ужин был лобстер. Сама мысль об этом ракообразном подташнивала. Особенно хруст, с которым разделывался панцирь. Сидящий по соседству Поуп из-за неряшливости забрызгал Марку щеку топленым маслом. К тому же он проявлял склонность к плоским анекдотам с расистским душком, в которых он, как ему казалось, потешно имитировал мексиканский акцент.

– Где я могу найти вашу помощницу Тессу? – спросил Поупа Марк, когда ужин подходил наконец к концу.

– Она мне не помощница. Она юрист. И лезбаянка (это, надо полагать, его «мексовский» акцент). Так что планов не строй.

– Да нет, – сказал Марк, – у меня просто есть кое-какие юридические вопросы, которые я бы хотел с ней обсудить. Если я действительно решу стать здесь пиарщиком, мне лучше убедиться, что я имею четкое представление о нашей деятельности.

Это несмотря на то, что он шесть лет писал рекламные тексты для фирмы биогенетики, не зная различия между геном и аллелем[69].

– Если? – Поуп опустил пухлый кулак, в котором была зажата вилка. – Джеймс, мне казалось, я от тебя слышал, что этот парень наш.

– Да наш он, наш, – досадливо поморщился Строу. – Просто блюдет приличия.

Марку он вручил карточку, похожую на магнитный ключ, – без надписей, всего лишь с красным штрих-кодом и клипсой для пристежки к карману.

– Это от всех помещений на корабле, – сказал он. – Можешь заходить куда хочешь, общаться с кем хочешь.

Марк знал, что его эрудированность здесь без толку, а потому, дождавшись Тессу у двери ее каюты, обратился к ней без обиняков:

– У меня есть кое-какие вопросы. Самые базовые.

– Почему-то я догадывалась, – усмехнулась она.

Лабиринтом корабельных коридоров Марк с Тессой прошли в нечто среднее между столовой и кают-компанией. В помещении находилось с десяток человек – одни ели с пластмассовых подносов, трое резались в карты. Кое-кому из присутствующих Тесса кивнула.

– Есть что-нибудь будете? – спросила она Марка.

Тот хотел было отказаться, но при виде на раздаче тарелочки с рисовым пудингом передумал.

Себе Тесса взяла сэндвич с яичным салатом и кусок пирога, после чего они вместе уселись за одним из пластиковых столов.

– Как это все, по-вашему, будет функционировать? – спросил ее Марк.

– Как и сейчас, собственно.

– Но ведь вас, ребята, могут того… привлечь.

– Интересно, кто? – подняла она невозмутимые глаза, на секунду отвлекшись от пакетика с ярко-желтой горчицей, которой сдабривала свой сэндвич. – Привлекать нас не за что, и аресту ничего не подлежит. Такова наша позиция. Тем более что свою деятельность мы осуществляем уже несколько лет.

– Капитан Константин сказал мне, что этому кораблю всего год, – заметил Марк.

– Кто-кто сказал?

– Константин? Константинос? Константинополь? Короче, капитан.

– А, ну да. Год – похоже на правду. Но до кораблей мы размещались на суше. У нас, кажется, все еще есть наземные пункты базирования – в Бирме и Северной Корее.

– Вызывает вопрос, как вы окупаете свои затраты? Ведь это такие колоссальные вложения – когда же они окупятся? И как?

Тесса отложила свой сэндвич и поглядела на Марка с грустинкой.

– Понять вам будет сложновато, и знаете почему? Потому что вы все еще живете во временной эпохе, где имеется доступ к аналоговому знанию. Но эти времена на исходе. Уже скоро вы не сможете воспользоваться или получить что-нибудь, если оно не в онлайне. На вашем лице я вижу скепсис, но это опять же потому, что вы полагаете: онлайн – это типа когда сидишь перед экраном, пользуясь клавиатурой. Потому что ваше воображение ограниченно, а большинство компьютеров все еще внешне похожи на пишущие машинки. Но мы – мы здесь – находимся на прорывном крае кое-каких технологий, которые все это изменят…

Ах так? Значит, его воображение ограниченно?

– Все здесь, я обратил внимание, изъясняются с эдаким зловещим прищуром – мы вам, мол, блин, покажем. А что покажете-то? Что за технологии изменят все это? Мне вот уже где все эти рассуждения насчет виртуальной реальности; что скоро уже и на реальный пляж можно будет не ходить – он сам к тебе придет, вместе с морем.