Пожиратели облаков

Лейла придвинулась к экрану, чтобы отчетливей разглядеть скан печатного документа. Вот досада: он был на фарси. За истекшие с детства годы читать справа налево Лейла подотвыкла. То ли дело Роксана, которая до сих пор умела писать красивой арабской вязью, причем ногами. Теряем, теряем родной язык.

Но когда Лейла вгляделась, оказалось, что навык не так уж и утрачен; все как-то вспомнилось, легло по полочкам. Перед ней было официальное соглашение между «Бакстер-Снайдер фармасьютиклз» и Министерством здравоохранения Ирана. Составлялось оно явно на английском, а затем переведено было на фарси, так что являло собой смесь западного крючкотворства и восточной помпезности, отчего звучало не вполне естественно.

«Настоящим Министерством гарантируется разрешение на проведение исследований в области общественного здравоохранения, а также исследований…»

– Чего-чего исследований? – спросила Лейла, указывая на экран.

Роксана, шмыгнув носом, прищурилась на указанное слово:

– в области науки ума, – сказала она.

«…Науки ума, что принесет славу государству, его народу, и вновь сделает Иран средоточием медицины и просвещения. «Бакстер-Снайдер» волен проводить любые, в полном объеме, гласные и негласные химические испытания на населении в перспективных медицинских учреждениях. Министерство дарует «Бакстер-Снайдер» свое согласие на полное, но не объявленное с собой партнерство. Министерство изъявляет свое согласие обеспечить «Бакстер-Снайдер» неограниченным доступом ко всем своим текущим и будущим исследованиями в области эпидемиологии, мониторинга и предоставления программ помощи, а также временно уступает полное управление и контроль за пренатальными программами и программами материнства, медицинскими и социальными».

«Что за черт?»

– Рокс, что они имеют в виду, говоря, что на следующий уровень проекта ты не выходишь?

Роксана уже успела совладать с собой.

– Ты, наверное, слышала о контактных линзах, дающих интерфейс с компьютером? Они еще известны как «синелинзы».

Лейла что-то такое слышала, хотя от самой этой мысли мурашки шли по коже.

– Так вот эти ребята работают на аналогичной платформе, но такой, которая позволяет фактически вживлять устройства с целью сбора данных. То есть им по силам успешно делать ретинографию[88] с поверхности глаза. Но это все равно что, скажем, стоять и смотреть на Гранд-Каньон со смотровой площадки, понимаешь?

Лейла понимала и даже припоминала – не ретинографию, а то, как когда-то – кажется, в августе 1982-го – Сайрус Меджнун повез всю свою семью в Круг Почета Америки (так он это называл), где одной из остановок был как раз Большой Каньон.

– Так вот теперь, – закончила мысль сестра, – они способны как бы припрятывать ретинографическое оборудование непосредственно в человеческом глазу, через эти самые контактные линзы.

– Оборудование? Какое именно?

– Типа крохотную камеру, крохотную подсветку, крохотный передатчик.

– Бог ты мой… Роксана…

– И эту технологию можно применять с огромной пользой. Для исследований. Выяснять, как информация непосредственно поступает. И область эта, Лейла, крайне важна. Хотя понятно, на это нужны еще годы лабораторных испытаний, затем проб на животных.

Лейла потрясенно качала головой; глаза и даже рот выдавали разочарованность и тревогу.

– Я знаю, – нетерпеливо бросила Роксана, – поверить им с моей стороны было глупостью. Может, тщеславие сказалось. Но они захотели, чтобы я написала что-нибудь такое, от чего инструкции на глаз посылаются. А вот над этим, я сказала, работать не стану. Они и так и эдак; трижды обращались, и трижды я им давала отказ. Но они все равно шлют мне новые данные каждый день.

– И… что ты собираешься делать?

– Как тебя, блин, понимать: «собираюсь делать»? Ты что, думала, я этим людям поддамся, позволю себя использовать? Допущу это, пока сама нахожусь поблизости?

– Да нет, – воскликнула Лейла, – я не о том. Я практически. Как их можно остановить?

– Как, как, – несколько смягчилась Роксана. – Подставиться плечом под колесо, вот как.

Это что, каламбур? Или?.. Неслыханно.

– У твоей Сары Тонин для меня есть работа. – Пауза. – Они хотят, чтобы я кое-что для них сделала.

Снова пауза. Роксана, как и мать, была любительница этих пауз.

– И… что, Рокс?

– Хорошенький такой, жутенький брюлик, который можно пришпилить на грудь всей их Сети.

Еще с тринадцати лет, при написании своих первых кодов, Роксана неизменно именовала свои программы «брюликами», к вящему раздражению исключительно мужского окружения, которое она вынуждена была сносить на своем взлете в вышние сферы. Под «жутеньким брюликом» наверняка имелся в виду компьютерный вирус.

Все это напоминало былые времена, когда Лейла помогала Роксане претворять дерзкие оборонные стратегии, нужные сестре для того, чтобы сносить свое подростковое инвалидское существование.

Былые времена, но со ставкой ценою в жизнь.

– Что же в нем может быть такого жуткого?