Пожиратели призраков

– Куда угодно. Мне все равно. Только… главное, не в свою квартиру.

Мы пересекаем мост Ли по пути на Бель-Айл. Еще один мемориал погибшему генералу Конфедерации, кривая, соединяющая Саутсайд с остальной частью города. Река Джеймс течет под нами и огибает общественный парк площадью пятьдесят акров.

Сегодня лучше не гулять, но ни одна моя клетка не хочет отдыхать. Я хочу быть снаружи, подальше от своих загонов, на открытом воздухе, где можно дышать. Я не хочу быть одна.

Мы медленно делаем каждый шаг по пешеходному мосту под автомагистралью. Там слышен гул машин, проезжающих над головой, но как только ступаешь на Бель-Айл, звуки тают вдали. Словно города больше не существует.

– А ты знаешь, что раньше здесь был лагерь для военнопленных? – начинает Сайлас. – Тут морозили задницы тысячи солдат.

– С каких это пор ты стал задротом Гражданки?

– Я же из Ричмонда, – замечает он. – Я не могу быть не задротом Гражданки.

Логично. В этом городе история впитывается с молоком матери. Как факт здешней жизни. Скелеты Конфедерации просто висят в нашем коллективном шкафу.

– А можно помедленнее? – прошу я. – Чуть-чуть.

– Конечно.

На Бель-Айл в выходные надо приезжать очень рано, если хочешь опередить любителей позагорать и занять одну из широких скал на берегу реки. К счастью, сегодня октябрьский вторник. Я сажусь на приплюснутую плиту прямо на берегу реки. Едва могу разобрать имена пары, написанные краской из баллончика на широкой стороне скалы, выцветшие до цвета тусклых бурых водорослей – ЭСТЕЛЬ + КАЛЕБ, 1986.

Сайлас замечает, как я морщусь, когда сажусь. Он протягивает мне руку.

– Так. Аккуратнее.

Какое-то время мы молчим. И я не против. Мы просто наблюдаем за рекой, за бурлящими вокруг течениями, пока Сайлас наконец не спрашивает:

– Хочешь поговорить об этом?

– Говорить особо и нечего, – что сделано, то сделано.

Сначала я до ужаса боялась сказать ему, не зная, как он отреагирует. Какая-то часть меня с легкостью могла бы сохранить все в тайне и справиться самостоятельно. Но я знала, что не смогу вечно держать это в секрете от Сайласа. В конце концов, он бы все равно узнал. И он заслуживал правды. Сайлас внимательно слушал, пока я рассказывала ему новости у себя дома, молча кивая. Ни разу не перебил, просто слушал. Я ждала, как он отреагирует. Запаникует ли? Сбежит?

В итоге мы всю ночь провели вместе, обнимаясь.

На следующее утро я записалась в клинику.

Наверное, это случилось в ночь нашего рейда на Голливудское кладбище. Тогда было какое, восьмое расставание? Десятое? Да зачем уже считать? Наши периодические посмертные сексуальные контакты были в порядке вещей. Прошлое цеплялось за настоящее. Призраки любви не отпускали нас.

Я никому не рассказала. Ни родителям. Не друзьям.

Только Сайлас знал.

– Я не хочу, чтобы Амара знала, – наконец говорю я. – И Тоби. Ладно? Обещай, что никому не расскажешь.

– Конечно, – отзывается он. – Буду хранить тайну.

– До гроба, – заканчиваю я.

Когда сказать нечего, Сайлас заполняет тишину историей.

– Сюда приводили хирурга, чтобы тот осмотрел заключенных и проверял, какие обмороженные конечности нужно отпилить.

– Все в этом городе – хреновы фанаты гражданской, – бормочу я.

– Это ты дочь Конфедерации, а не я.

– Ты любишь меня настоящую или только мою родословную? – я говорю это в шутку, но многие парни хотели встречаться со мной исключительно из-за моего южного происхождения. Не говоря уже о том, что я только что произнесла слово на букву «л», хотя обычно для меня это табу.

– Настоящую, – Сайлас пересаживается на камне так, чтобы сидеть точно сзади. Теперь его ноги вытянуты рядом с моими. Он обхватывает мою грудь, и я прислоняюсь к нему спиной. Так мы и сидим, прижавшись друг к другу, и наблюдаем за течением.

Мы молчим до тех пор, пока Сайлас не говорит:

– Я никогда тебя не бросал. Ты же знаешь?

– Знаю.

– А если я скажу, что мы всегда можем быть вместе? – его дыхание греет мне шею. – Тебе надо лишь остаться. Остаться со мной.

Я не так помню то утро на Бель-Айл. В его дыхании есть что-то такое притягивающее. Руки продолжают скользить по моей груди, сжимают.

– Это может стать нашим домом. Наш дом.

– Я бы хотела, – правда? Я этого не говорила. Что происходит?

Я поднимаю взгляд на Сайласа.

Его глаза стали молочными. Кожа бледно-голубого цвета, как яйцо малиновки.

– Я знал, что ты вернешь меня, – его фиолетовые губы не шевелятся. Рот просто открывается. Язык высовывается изо рта, как шляпка гриба.

Я отталкиваю его, но снизу пронзает острая боль. Прижимаю руку к тазу, надеясь остановить жжение, но теряю равновесие. Я падаю. Падаю…

Плечо ударяется о камень, когда я соскальзываю в реку.

Меня поглощает холодная вода. Внутри все сжимается. Я пытаюсь выплыть наружу, но лишь кувыркаюсь, закручиваясь по спирали в воде цвета пепла.

Когда я наконец выбираюсь на поверхность, я уже не в Ричмонде. Я окружена черными, бурлящими волнами. Море теней, простирающееся до самого горизонта, где на фоне неба цвета сажи собираются серые облака. Мои руки бьются в воде…

– Эрин!

Но я не могу выбраться…

– Эрин, очнись!

Я закручиваюсь, снова опускаюсь…

– Эрин!