Пожиратели призраков

да, в ней теперь так много гостей

Последователи и не знали, к чему готовиться. Холодная волна прокатывается по их телам, когда сквозь их кожу проскальзывают все фантомы до последнего, поселяясь в сосудах.

Две потерянные души сражаются за одно тело, три, даже четыре или пять втискиваются в другого. Прямо как чокнутые покупатели в Черную пятницу, которые дерутся за один телевизор. Только это тела, человеческие тела, вместилища из кожи и костей. Сколько духов может вселиться в одно тело одновременно? Сколько будет слишком много?

Вы когда-нибудь видели, как наркоман принимает плохую дозу? Их тело содрогается в конвульсиях. Так вот все они приняли плохую дозу Призрака. Все выходит за рамки холода. Речь идет о фреоне. Вены превращаются в лед. Кости больше не принадлежат им самим, тела сгибаются, одержимые, в муках передозировки.

О боже… Вы посмотрите на них.

Последователь передо мной – Мелисса, господи, это Мелисса – водит ногтями по своему лицу. Она стонет, и сам этот звук доносится из какой-то неведомой глубины. Она все царапает, разрывая себе шею. Там остаются красные полосы. Кожа отделяется без особого сопротивления, когда Мелисса начинает горстями есть собственную плоть.

Сайлас может только смотреть, прячась за ошарашенными глазами Тобиаса.

– Что ты натворила?

Слишком много. Слишком много призраков. И у них у всех передоз.

Другой последователь – Адриано, это Адриано! – тычет пальцем себе в правый глаз и вытаскивает его. Глаз выскакивает с влажным чпок. От быстрого рывка рвется соединительный нерв, оборванная нить втягивается обратно в глазницу, как натянутая веревочка на кукле. Затем он тянется к левому глазу.

– Прекрати, – Сайлас не может найти в голосе Тобиаса ни капли силы. – Прекрати!

Адриано засовывает один глаз в рот и с улыбкой проглатывает его. А затем и второй. Кровь просачивается между зубами и стекает по щекам.

Сайлас не может их остановить. В доме слишком много потерянных мертвецов, все они опьянели от Призрака, их души скользят по человеческим сосудам.

Я наблюдаю, как другой последователь – боже, это Марсия, бедная Марсия – сует руку в рот Стефани. Сначала исчезают ее пальцы. Затем и весь кулак. Нижняя челюсть Стефани щелкает, чтобы принять руку Марсии, губы обхватывают запястье. Когда Марсия снова вытаскивает свой блестящий кулачок, теперь выкрашенный в красный цвет, то держит вырванный с корнем язык Стефани – и съедает его.

Они едят друг друга. Фантомы жадно водят руками своих хозяев по телам друг друга, нащупывая ближайшую плоть, чтобы оторвать ее и съесть. Они все хихикают, как пьяные школьники, губы перепачканы кровью. Глаза закатываются в глазницы – у тех, у кого они еще остались, – теперь там лишь белизна. Им больше не нужно видеть. Завеса разрывается, два мира сливаются друг с другом.

Вот это я понимаю, приход.

– Хватит! Стоп! – Сайлас не контролирует свой сеанс, если вообще когда-то контролировал. Теперь идут и за ним. Скопление потерянных душ просачивается сквозь тело Тобиаса, фантом с фантомом, три, теперь четыре, и пять проникают в его плоть, словно прыгая в бассейн с водой. Тело Тобиаса откидывается назад и плюхается на пол. Он задыхается, как рыба, отчаянно нуждающаяся в воде. Сайлас вглядывается в себя, теряясь в своих конечностях, будто никогда раньше их не видел.

– Мне жаль, Тоби, – говорю я, хоть и знаю, что тот меня не слышит. Я молюсь, чтобы он уже был мертв и не оказался запертым в тюрьме собственной плоти, не страдал из-за этого, что Сайлас загнал его в более глубокие уголки сознания. Он не заслуживает такой смерти. Никто из них.

Я не понимаю, это Сайлас восхищается видом кожи Тобиаса, шокированный плотью своего друга, или там обосновался кто-то из других призраков. Они все заперты внутри, связанные вырезанными Тоби символами. Он проводит рукой по одной руке, затем по другой. Его тело превратилось в книгу, гримуар в кожаном переплете. Написанный кровью. Каждый слой плоти – еще одна страница, обнажающая мышечную ткань. Сухожилие. Сосуды и кровь.

А фантомы все читают, страницу за страницей, листая дальше, дальше, до самых костей. Лучше оставить их в покое. Пусть читают спокойно.

А мне нужно зайти в последнюю комнату.

Урожай

Воздух внизу прохладный и затхлый. Землистый запах становится только сильнее, пока я спускаюсь по ступенькам подвала – органическая вонь разложения все сгущается, похожая на прогорклый сыр. Каждый вдох застревает в моих легких.

«На твоем месте я бы туда не спускался», – практически слышу я шепот Сайласа.

Любой дом начинается с могилы. Роется яма в земле. Затем формируются и заливаются основания. Ставится бетонный фундамент. Но это остается могилой, хоть с телом, хоть без, пустой и ждущей, пока ее заполнят. Чего я ожидаю найти там, внизу? Не знаю. Зато точно знаю, что должна туда пойти. Что-то тянет меня вниз.