Пожиратели

Может ли он после убийства выходить на улицу? Идти рядом с обычными людьми? Обычные люди разве могут кого-то убить? И что определяет в тебе – убийцу? Какая вина – косвенная или прямая – служит ориентиром на этом пути?

Холодно. Осень в этом году слишком холодная.

Сумка больно бьет по бедру – один из ее краев торчит, натянув ткань. После очередного такого удара юноша останавливается.

Нет.

Нет!

Нельзя ему выходить – и поворачивает обратно.

С той стороны, навстречу идет группа веселых ребят, с энтузиазмом обсуждающих какую-то чушь. Их лица показались Ипсилону смутно знакомыми – не они ли сидели рядом с парнем на «паре»?

Если увидят его, сразу узнают и сразу поймут, что он – убийца. Трудно не понять, трудно не увидеть, нет, просто невозможно не увидеть.

Ипсилон вновь поворачивается, ссутулившись, выставляя горб, идет вдвое быстрее к автобусной остановке. Под ее козырьком можно будет укрыться, переждать. Дождаться темноты и убежать домой.

Как ужасно!

И что из себя представляет жизнь?

Что она такое, если снять, выбросить один за другим все слои условностей общества? Что она такое?

Ипсилон вздрагивает, пугаясь взрыва смеха позади. Смех похож на петарды – забавно наблюдать со стороны, еще интереснее – кидать в прохожих.

Должен ли он теперь вести себя, как его соседи? Должен ли засыпать в куче мусора, избивать жену, воровать из соседних комнат припрятанные деньги? Должен ли подкарауливать школьниц в переулках, вытаскивать из карманов прохожих кошельки и телефоны? Пожалуй, смерть парня была не так уж и плоха.

Ипсилон вспомнил, как проходил в один из множества дней мимо лавочки с подвыпившими соседями. Они хохотали на всю улицу, обливая руки холодным пивом. Должен ли он теперь присмотреть себе место рядышком?

«Мои руки в крови, как теперь мне жить достойнее отца? Где справедливость? Я ненавижу этот мир, ненавижу этого парня. Зачем он полез ко мне? Хотел убить меня? Что ж, раз так, то мы оба мертвы…».

Когда появилась эта ненависть? Когда проклюнулось гнилое семя в мозгу, когда успело корнем проложить себе путь между серыми извилинами?

Из-за угла лениво выныривают двое милицейских. Ипсилон останавливается, не сводя с них испуганного взгляда. Вдруг они уже знают? Но если и нет – почему бы не прекратить свои мучения? Почему бы не прекратить?

Он уже делает шаг вперед, неуверенно-готовый закричать на всю улицу об убийстве, как ремешок на плече лопается, и сумка падает вниз. Все ее содержимое выпадает наружу: учебники, поломав козырьки, падают в лужи; ручки отскакивают от асфальта, отпрыгивая подальше; листы перьями опускаются на мерзлую землю.

Ипсилон садится на корточки, протягивает руки, а вынырнувшие из-за спины ребята толкают, наступая на книжки. Они тихо хохочут и не оборачиваются на поджавшего губы юношу.

– Нет, ни меня, ни этот мир не спасти, – шепчет он. Крошечный мир, ограниченный Ипсилоном.

Внезапное желание сдаться исчезает, стоит только дотронуться до испачкавшихся вещей.

Он – обычный студент, спешащий на занятия, живущий со своим отцом. И он так же – любитель успокаивающей лжи, лжи, всем нам так хорошо знакомой.

Юноша недовольно цыкает, поднимая ручки из холодной лужи двумя пальцами. На ее поверхности едва уловимо переливается пленка бензина. Молния на сумке разошлась, как пасть неведомого чудовища, освобождая проглоченных мальков.

Порой, это тяжело – жить, особенно думая об этом, пока униженным поднимаешь с земли свои вещи, но еще тяжелее – отбирать жизнь у других. Обычные прохожие не убивают людей.

Одна из тетрадок открывается прямо на руках, обнажая исписанные листы. Он бы ничего не заметил, он бы уже закрыл, но глаз зацепился за одно единственное слово на полях, выдавленное синей пастой: «ненавижу».

Ипсилон испуганно прижимает тетрадку к груди.

Его вина здесь. Квинтэссенция порочных мыслей. На всем отпечатки, но самый страшный отпечаток вины – в руках.

Наспех скомкав зеленую тетрадь, засунув ее в сумку, Ипсилон поднимается на ноги.

Поравнявшиеся милицейские окидывают его незаинтересованным взглядом, но незаинтересованным только на первый взгляд – наверняка за спиной не раз обернулись.

Только теперь он замечает, что у бордюра примостилась еще одна книга. Озадаченный, юноша подхватывает ее на руки и поворачивает к себе болотно-зеленой обложкой. Тиснеными, наполовину стертыми золотыми буквами выгравировано название – «Пожиратели».

– Откуда это? – выдыхает Ипсилон, за секунду забыв обо всем остальном.

– Вы хотите об этом поговорить? – удивился преподаватель. – Не самая интересная сторона данной темы. Обычно студенты просят информацию о…

– Почему? Вам так кажется?