Позиционная война

«1. Всякое продвижение союзников между Мозелем и Рейном втянуло бы их в систему сходящихся путей, благоприятствующих германскому контрнаступлению.

2. Глубокое продвижение союзников между линией Уаза, Самбра, Маас и линией Люксембург — Кобленц, наоборот, разъединило бы боевой фронт противника на две части, которые могли бы сообщаться только при помощи рокадных линий, расположенных к востоку от Арденнского массива. 3. Район Гирсон, Мобеж, Валансьен, Дуе, Камбре, Бюзиньи представляет собой крупный центр разветвлений больших путей, обслуживающих часть германского фронта между Маасом и Северным морем; следовательно, исходные базы союзнических наступлений логично должны быть предприняты к западу от Мааса: с одной стороны к югу между плато де-Краем и Маасом с целью отбросить противника к Арденнскому массиву и прорвать рокадный путь Гирсон — Мезьер — Лоигви; с другой стороны между Уазой и Аррас — с целью достигнуть зоны, где сходятся железнодорожные узлы, на которых основывается передвижение резервов».

Все эти соображения, определившие характер операции с оперативной точки зрения, правильны. Здесь все есть — и важные политические цели, и благоприятная конфигурация фронта, и важные объекты, и хорошие сообщения, и крупное превосходство в силах. Но всех этих благоприятных условий оказалось уже недостаточным для того, чтобы преодолеть систему германской обороны, которая тогда еще вовсе не отличалась законченностью и мощью.

Но помимо вышеизложенных соображений, решающую роль в выборе формы операции играла коалиционная стратегия. Английская армия, как известно, занимала самостоятельный участок фронта и ни в коем случае не желала маневрировать своими силами на всем западном театре. Отсюда естественно вытекало, что во всех случаях, когда английское главное командование соглашалось принять участие в какой-либо операций, участок для английской армии выбирался на «ее» фронте. Французскому главному командованию представлялась «свобода» группировать свои силы к флангу английской армии, как например на Сомме, или же действовать самостоятельно, вне непосредственной связи с английской армией. В последнем случае неизбежно получался удар по сходящимся направлениям вследствие дугообразной конфигурации всего фронта.

Не последнее место в выборе форм операции играл результат летнего наступления германской и австро-венгерской армий в России. Там также конфигурация фронта создала условия для обширного маневра по сходящимся направлениям, который наряду с другими причинами привел к огромному успеху. В нашем распоряжении нет документов, подтверждающих, в какой мере удар немцев на востоке армиями Макензена и Гальвица имел влияние на выбор, формы маневра в операции Шампань — Артуа. Мы можем лишь констатировать внешнее сходство и указать, что, поскольку оперативные формы на сплошных, стабилизованных фронтах в мировой войне появились впервые, постольку моменты подражания и учета имели место.

В данном вопросе нас интересует другое: почему операция немцев привела к решительному стратегическому успеху, в то время как операция англо-французов не дала почти никаких результатов? Ответ на этот вопрос нужно искать в сумме специфических условий, которые создали разницу, в характере операций на западном и восточном театрах войны.

Для проведения операции англо-французов были назначены: в Шампани (главный удар) — участок 30 км: 30 пехотных и 7 кавалерийских дивизий, 1300 легких и 850 тяжелых орудий; в Артуа (совместный удар с 1-й английской армией) — участок 22 км: 22 пехотных и 6 кавалерийских дивизий, 1300 легких и 650 тяжелых орудий.

Так как операции в Шампани — Артуа вылились в две самостоятельных операции, то для дальнейшего исследования характера фронтального прорыва на западном театре достаточно будет подробно остановиться на операции в Шампани.

Французская оперативно-тактическая система в 1915 г