Познание смыслов. Избранные беседы

У Гумилёва, который ввёл термин «пассионарий», есть подробная разработка иерархии пассионариев. На самом верху стоит тот, кто горит желанием принести себя в жертву. Дальше идёт великий авантюрист, который горит желанием завоевать, – не принести себя в жертву, а завоевать, – при этом он не боится гибели. Дальше стоят великие бандиты, полководцы и так далее, а внизу стоит, допустим, уже какой-нибудь наркоша, которого, когда он смотрит за окошко на светлый день и на улицу, кишащую народом, охватывает ужас при мысли, что надо выйти за хлебом, потому что сил на это у него нет, он находится в самом низу этой энергетической лестницы. Поэтому эта разработка – лучшее, что Л. Н. Гумилёв сделал в своей жизни. Всё остальное, все его рассуждения об этногенезе – игрушки. А вот именно эта классификация, идея пассионарности, – она рабочая, она гениальная. Там ухвачена тема Танатоса и уход от этого к жизни, и переход от жизни к неспособности с этой жизнью вообще иметь дело в самом конце. К сожалению, он воспринимал это всё как бы одним цветом.

Пассионарность есть двух типов.

Есть пассионарность тела – это смелость тела, в том числе идущая на крайние опасности. Это смелость тела, которая присуща сильным людям с улицы. Есть как бы такие «дворовые герои», которые собирают вокруг себя ватаги, становятся естественными лидерами, но обычно плохо кончают, и они не знают, зачем они берут всё под контроль, но они знают, что они хотят власти. Власть, естественно, к ним идёт, они оплачивают это перманентным риском и потом получают пулю или нож.

Есть пассионарии ума. Пассионарий ума – это визионер, который прорывается сквозь пелену обычной логики, который видит на самом деле фундаментальные бездны, скрытые от обычного человеческого разума, но который горит этим визионом в своём кабинете. На улицу ему тяжело выйти, а если выйдет, то его побьют, – и это будет очень мучительно и оскорбительно для его высокого разума, потому что он получил в зубы даже не от серьёзного человека, а от плохой шпаны.

Но потрясающа возможность объединения и тех и других. Вы Македонского упомянули. Это классический пример соединения пассионария ума и пассионария тела. Потому что в том, что Македонский был пассионарием ума, никакого сомнения нет: это был ученик Аристотеля – дальше ехать некуда, выше не прыгнешь. Более того, он был в полемике с Аристотелем, а это делает его не просто учеником, а именно пассионарием.

Потому что полемизировать с Аристотелем было непросто в те времена. Я вспомнил один факт о Ленине, который, бесспорно, был визионером и пассионарием, но лично был достаточно труслив…

Нет, он не был труслив. Я хотел его вторым назвать.

Я просто вспомнил случай про то, как он ехал на машине, и какой-то грабитель ограбил где-то, и он требовал отдать деньги и всё такое…

Возможно, такой случай был, но это означает, что он очень чётко владел собой, очень был холоден и к тому же прекрасно понимал, что было бы абсолютным идиотизмом рисковать получить от грабителя пулю. Не просто от какого-нибудь белого террориста из подполья, а от какой-то шпаны получить пулю, когда колоссальный проект в руках. Мы знаем, что очень многие серьёзные люди, оказавшись в зависимости от какой-то шпаны, которые даже не подозревают, с кем имеют дело, говорили: «Отдайте, отдайте то, чего они хотят», но потом они, конечно, разбирались с ними.

Но Ленин был не трус. А почему он был не трус?

Во-первых, он приехал в гущу событий, узнав о Февральской революции.

Он забрался на броневик, он вышел на балкон Кшесинской. А это ещё хуже, потому что он просто выступал перед людьми, идущими по улице, и выступал день за днём, и любой мог бы вытащить браунинг из кармана и достать его. Потом, когда его Керенский начал искать, уехал в шалаш в Разлив с браунингом в кармане. Его вытащила партия и заперла в Выборге с телохранителями, чтобы вступить в соглашение с Временным правительством и начать подготовку к Учредительному собранию. Узнав об этом, он, нацепив парик, с браунингом опять же, обманув свою охрану, приезжает и врывается в партийную явочную квартиру, как раз когда идёт беседа с эсерами о том, как будут делить места в Учредительном собрании. И просто разгоняет это всё. Ленин отнюдь не трус. Но трус бы и не смог жёстко рулить такими людьми, которые были вокруг него. Он же их строил своей харизмой. Сталина строил, который ему мешки с «эксов» носил. Стал бы Сталин, который рисковал жизнью в кавказских эксах, трусу носить мешки с деньгами? Нет. Ленин был тоже пассионарий ума и тела.