Познавая прекрасное (ЛП)

Наконец сознание начало туманиться, и она потихоньку провалилась в сон. Люциус заметил, что дыхание ее стало ровным и глубоким, и понял, что возлюбленная его уснула. Сам он еще долго не спал, по-прежнему крепко прижимая ее к себе и иногда поднимая голову и всматриваясь в уже расслабившееся спокойное лицо. В этот момент губы его беззвучно шевелились от ругательств, которыми он смачно награждал и Рона, и ее коллег, и весь остальной мир.

Но потом и сам Люциус закрыл глаза и вскоре тоже заснул.

_____________________________________________________________________

Пробудившись утром, Гермиона сразу же поняла, что Малфой еще спит. Крепко спит, даже во сне неосознанно прижимая ее к себе. И это казалось прекрасным… Не только прекрасным, но еще и успокаивающим и… даже чуточку забавным и приятным одновременно. Она долго лежала неподвижно, боясь потревожить его, и в то же время откровенно наслаждалась странным чувством облегчения, охватившим сейчас все ее существо. Потом глубоко вдохнула, наполнив легкие свежим утренним воздухом, и поняла, что именно сегодня готова по-настоящему радоваться жизни.

Несмотря на страшную и мучительную боль, которую накануне она причинила Рону и испытала сама, несмотря даже на то, что эта боль останется где-то глубоко внутри очень и очень надолго, прошедшая ночь смогла притушить пламя агонии, исподволь и жадно пожиравшей ее вчера. И сейчас, в тусклом полумраке рассвета, Гермиона как никогда ясно понимала, что на самом деле вчерашний день помог сбросить с плеч самый тяжкий груз, возложенный на них за всю ее жизнь.

Рон наконец-то обо всем знал. И Драко знал. И ее министерское руководство тоже… И всем им, хотят они этого или не хотят, придется смириться с фактом их с Люциусом отношений. Кому-то раньше, кому-то позже. Но еще… И это казалось ей сейчас самым главным: Люциус… Люциус Малфой, теплый и живой, с мерно поднимающейся и опускающейся во сне грудью, лежал рядом… и крепко прижимал ее к себе!

Щекочущие и будоражащие пузырьки самой настоящей эйфории чуть заметно лопались этим утром в крови Гермионы, и она не удержалась от короткого счастливого смешка. Будто в ответ на это, Малфой глубоко вздохнул и слегка пошевелился, заставив тут же прижать ладошку ко рту (ей совсем не хотелось будить его). Скоро дыхание Люциуса снова стало спокойным и размеренным, только вот рука его неосознанно прижала ее к себе чуть крепче, чем раньше. И этим Гермиона тоже откровенно упивалась.

Глянув на окно, она поняла, что проснулась очень рано, но все равно чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся как никогда. Гермиона повернулась на бок и какое-то время просто лежала, глядя на Люциуса, внимательно всматриваясь в черты его лица, которое было таким красивым и спокойным в эти минуты, когда он спал.

Природа одарила этого мужчину удивительно длинными ресницами, обрамлявшими темным веером его глаза. Резкими, скульптурно очерченными скулами, крупным благородным носом. А его губы… эти губы, казавшиеся ей погибелью, не тонкие, но и не слишком пухлые для мужчины, были по-настоящему прекрасны. Заметив несколько светлых прядей, упавших на лицо, Гермиона подавила в себе желание убрать их, по-прежнему опасаясь разбудить спящего. Она подвинулась чуть ближе и глубоко вздохнула.

«Боже… его запах, — не сдержав улыбки, волшебница вспомнила свою прежнюю реакцию на этот великолепный чувственный аромат, уже тогда будивший в ней неясные, но мучительные и почти убийственные по своей силе желания. — Теперь я просто не смогу жить без него…»

Когда в комнате стало светлее, она поняла, что Люциус уже проснулся, хотя и не до конца. Сейчас он скорее сладко дремал, наслаждаясь безмятежностью этого утра точно так же, как и она сама. Не удержавшись, Гермиона осторожно приподняла с себя тяжелую мужскую руку, высвобождаясь из-под нее, и начала ласково покрывать его поцелуями. Перевернувшись и нависнув над дремлющим Люциусом, она медленно и нежно прокладывала дорожку из поцелуев по всему телу, по-прежнему стараясь не разбудить его. Поцеловав плечи, Гермиона спустилась к груди, пробежалась по ней легкими прикосновениями и скользнула губами к животу, потом еще ниже, сознательно обходя при этом пах. Наконец коснулась поцелуями его правой ноги, про себя восхищенно упиваясь тем, каким молодым и сильным выглядит это красивое мужское тело. Конечно, будучи волшебником, Люциус старел гораздо медленней своих ровесников-маглов, но все же ей было ужасно приятно, что выглядит он лет на десять моложе своего возраста. Нет, конечно же, разница в возрасте никогда не была для нее проблемой, но осознание, что они великолепно подходят друг другу не только интеллектуально, но и физически, казалось ей замечательным.

Она продолжала неспешно опускаться все ниже и ниже, пока не достигла ступней.