Познавая прекрасное (ЛП)

Она сама открыла дверь — на днях Люциус назвал заклинание, которое снимало блокировку замка. А войдя в холл, сразу увидела Малфоя, вышедшего из малой гостиной, чтобы поприветствовать ее. Гермиона тут же подбежала к нему и набросилась с жаркими поцелуями, радостно отмечая, что он, запутавшись пальцами в копне ее волос, отвечает так же горячо, так же жадно. Оторвавшись от губ, Люциус поцелуями спустился к обнаженной шее и вопросительно прошептал:

— Я так понимаю, день у тебя сегодня был хороший?

— Угу… — ничего, кроме этого «угу», сосредоточенной на поцелуях Гермионе выдавить из себя не удалось.

Малфой же тем временем стащил с нее мантию, да и блузку, постепенно подбираясь к застежке бюстгальтера. Губы его постепенно спускались к груди, сопровождая свой путь нежными и ласковыми касаниями, которые словно успокаивали боль синяков, оставленных им накануне. Еще мгновение, и лифчик упал на пол, а Гермиона, начала возиться с пряжкой ремня на его брюках. Почувствовав, как Люциус кружит языком по одному из сосков, она глубоко вдохнула, но не остановилась. Потому что хотела сделать в эту минуту нечто совсем другое. Потому отстранила от себя голову Малфоя и опустилась на колени. Отчаянно торопясь, подрагивающими от нетерпения пальцами она расстегнула наконец застежку брюк, и облегченно застонала, освободив напряженную плоть.

С губ Люциуса слетело удовлетворенное шипение, и он медленно опустил руки по бокам, сдаваясь на милость победительницы. Позволяя ей делать с ним все, что захочет. Сейчас было ее время. И он принимал это с легким сердцем.

Несмотря на страшную жажду, от которой почти задыхалась, на желание насладиться его вкусом прямо здесь и сейчас, она заставила себя отстраниться и подняла на него глаза. А поймав взгляд, поняла, что видит в нем именно то, чего и хотела больше всего на свете: точно такое же страстное вожделение и… готовность принять все, что она захочет дать ему.

Довольно улыбнувшись, Гермиона постаралась хоть немного успокоиться и сосредоточилась на борьбе с ремнем и брюками до победного конца. Наконец одежда Малфоя упала на пол, он перешагнул через нее, освобождаясь попутно от туфель и носков, и остался стоять в одной рубашке.

Словно завороженная, Гермиона смотрела на его член. Такой большой. Напряженный… Готовый к ласкам… Зовущий ее. Она облизнула губы и тут же услышала, как глубоко вздохнул Малфой, увидев это соблазнительное зрелище. Ощутила, как по его телу пробежала дрожь, хотя Люциус и держался — он по-прежнему стоял, опустив руки по бокам, и не проявлял ни малейшей инициативы. Напряжение, повисшее между ними, было настолько сильным, что, казалось, даже воздух вокруг стал густым и плотным. Таким, что его можно было резать ножом.

Сознательно избегая головки, она неспешно коснулась плоти языком и тут же радостно ощутила, как та дернулась ей навстречу, откликаясь на ласку. Решив немножко похулиганить, Гермиона слегка дыхнула на нее, зная, что Люциус почувствует обдавший горячий воздух, а затем наклонилась и ласково обхватила член губами, стараясь вобрать его как можно глубже.

Изголодавшаяся, она будто дорвалась до изысканного лакомства и наслаждалась сейчас вкусом любимой плоти, позволяя члену погружаться все сильнее и сильнее. Так глубоко, как раньше ей казалось просто невозможным. И упивалась низкими и глухими мужскими стонами, эхом отдающимися от стен старого поместья, ведь сдержать их у него не было сил. По-прежнему не дотрагиваясь до нее, Люциус покорно стоял, отдаваясь ее власти целиком и полностью.

Гермиона продолжала и продолжала ласкать его языком и губами, пока не услышала над собой:

— Черт! Это нельзя выдержать, ведьма! Это… слишком хорошо… Мерлин, ты великолепна, по-настоящему великолепна… — в конце он уже не говорил, а невнятно бормотал, и она ощутила себя невероятно счастливой, услышав это.

С силой всосав в себя член, она почувствовала, как Люциус взорвался у нее во рту, и подняла на него глаза. Откинув голову назад, он задыхался, стоя высоко над ней, и тело его снова содрогнулось от крупной дрожи. Замерев, Гермиона не отводила взгляда, дожидаясь, когда он сможет посмотреть на нее. И дождалась. Немного придя в себя, Малфой опустил голову и взглянул в широко открытые глаза, в которых светилась нежность и страсть. По-прежнему глядя на него, Гермиона сглотнула семя и этим сорвала с его губ еще один глухой стон. Внутри все сжалось в узел от собственного неудовлетворенного желания, но это было сейчас совершенно не важно. Она сделала то, чего хотела. Хотела сама. Безумно.

Немного придя в себя, Люциус подал руку и поднял ее с колен, притягивая к себе и впиваясь в рот долгим нежным поцелуем. Гермиона знала, что сейчас он ощущает на губах вкус собственного семени, и раньше это ужасно смутило бы ее, но теперь… все, что происходило между ними, казалось таким естественным, таким… само собой разумеющимся, что внутри что-то трепетало от трогательной нежности и огромной всепоглощающей любви, которую она испытывала к этому мужчине.

А оторвавшись от ее рта, взял голову обеими руками и произнес, глядя в глаза: