Познавая прекрасное (ЛП)

— Привет, Гарри. Как дела?

— Хорошо. У меня все в порядке, спасибо. Ты-то как?

— Замечательно! — с некоторым преувеличением отозвалась Гермиона, потом слегка заколебалась, но все же задала вопрос: — А… Джинни тоже здесь?

На лице начавшего озираться Гарри мелькнуло опасение, но он достаточно быстро взял себя в руки.

— Да, конечно… Она где-то здесь, — и неискренно добавил: — Джинни будет рада видеть тебя.

Мысленная усмешка Гермионы была невеселой. Между старыми друзьями явно ощущалась тягостная неловкость.

— Как дела на работе? — наконец спросила Гермиона, чтобы спросить хоть что-нибудь.

— О, прекрасно… А у тебя?

— Отлично, — энтузиазм Гермионы зашкаливал. — Мы с тобой совсем перестали видеться… даже в министерстве…

— Да как-то… повода нет…

— Это точно… — между ними снова воцарилась тишина, и, чтобы прервать ее, Гермиона быстро заговорила: — Гарри… но ты всегда можешь зайти ко мне, если захочешь. И я тоже… всегда найду для тебя время. Правда! Ты же и сам знаешь об этом.

Тот опустил голову.

— Конечно знаю… Просто… — он поднял глаза и с внезапной решимостью в голосе произнес: — Я зайду, Гермиона. Обязательно зайду! Как насчет встречи на следующей неделе? Посидим где-нибудь, выпьем кофе…

— С удовольствием, — обрадовано улыбнулась Гермиона, которую охватило чувство огромного облегчения. В этот же миг она ощутила не только чье-то прикосновение к руке, но и знакомый аромат — это к ним подошел Люциус, увидев которого улыбаться Гарри сразу же перестал.

— Добрый вечер, Поттер…

Почувствовав в горле какой-то комок, Гермиона с трудом сглотнула. В растягивающем слова голосе Малфоя звучало сейчас столько высокомерия, что казалось, время повернуло вспять, и она снова, будучи школьницей-второкурсницей Хогвартса, очутилась в магазине «Флориш и Блоттс».

— Здравствуй, Люциус.

Услышав, как мальчишка назвал его просто по имени, Малфой не удержался и приподнял брови в надменном удивлении. Да что Малфой… даже Гермиона не смогла сдержать улыбки.

«Гарри всегда был чертовски сообразителен на предмет того, как можно вывести из себя высокомерных слизеринцев…»

Но тем не менее она понимала, что со стороны приятеля это не только готовность принять вызов и сознательно задеть Люциуса, нет… Этим обращением по имени Гарри в какой-то степени давал Малфою шанс начать общаться более коротко, нежели раньше. И, поняв его задумку, Гермиона невольно почувствовала искреннюю благодарность к старому другу.

Гарри же тем временем продолжил:

— Я слышал, ты вернулся в попечительский совет госпиталя «Святого Мунго»…

— Надо же… как быстро распространяются новости.

— Не думаешь, что им нужен лишь солидный спонсор? Видать, совсем без денег сидят…

— Хм… Судя по тому, что меня попросили принять участие в работе совета попечителей, им нужен не только спонсор.

— Ох, ну да! Уверен, что твой богатый опыт по работе в самых разных попечительских советах будет использован ими с огромной благодарностью, — не удержался от сарказма Гарри, и Гермиона, четко осознав, что это угрожает шаткому перемирию, быстро вмешалась в разговор.

— Здесь так душно, Люциус… Проводи меня на воздух, будь добр. Может, воспользуемся предложением Кингсли и познакомимся со здешним парком, пока еще не слишком темно? Гарри, было очень приятно повидаться с тобой, — она посмотрела приятелю в лицо и произнесла, чуть подчеркивая слова: — До следующей недели. Не забудь, мы собирались выпить кофе. Я пришлю тебе сову.

Тому оставалось лишь кивнуть, и Гермиона тут же потянула Люциуса за собой.

Уже направляясь к огромным дверям, ведущим в парк особняка, она поняла, что вот-вот они окажутся совсем неподалеку от Рональда, который, казалось, до сих пор не заметил их.

«Да слава Богу и слава всегдашней невнимательности Рона!» — подумала Гермиона и быстро свернула направо, опустив голову и глядя только себе под ноги. Что собственно и заставило ее почти врезаться в какую-то попавшуюся на пути ведьму, одетую в свободную ярко оранжевую мантию.

— Ой, простите, пожалуйста, — виновато пролепетала Гермиона.

— Ну надо же… Какие люди! — раздался в ответ хорошо знакомый голос.

Подняв глаза, Гермиона поняла, что столкнулась не с кем-нибудь, а с самой Молли Уизли, которая смотрела на них с Люциусом взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Казалось, весь мир замер и выцвел, превратившись в черно-белую картинку. Уставившись друг на друга, обе женщины молчали целую вечность, пока Гермиона не смогла наконец выдавить из себя:

— Добрый вечер, миссис Уизли…

Она даже не успела подумать о предполагаемой реакции Молли, как та взглянула на спутника Гермионы, и лицо ее исказила гримаса откровенной ненависти. Молодой волшебнице вдруг стало страшно: ей показалось, что Молли вот-вот вытащит волшебную палочку и проклянет Люциуса на месте.

Однако Молли лишь продолжала смотреть на него, по-прежнему не произнося ни слова, и только тугая пружина напряженности словно сжимала воздух вокруг их фигур. Потом она вдруг шагнула ближе и с яростью в голосе (от которой сердце Гермионы забилось в самом горле, словно бешеное) произнесла: