Познавая прекрасное (ЛП)

По дороге с ней, конечно же, пытались заговорить какие-то знакомые, и она, кивая на ходу, даже что-то отвечала, но не останавливалась, пока не оказалась в прохладном женском туалете, богато отделанным мрамором и позолотой. Гермиона быстро шмыгнула в ближайшую кабинку и закрыла за собой дверь. Там, расположившись на закрытой крышке унитаза, она просидела довольно долго, пытаясь хоть как-то успокоиться, и наконец глубоко вздохнула.

«Да твою ж мать! Сегодня замечательный вечер, и я — в красивом платье, с шикарным ожерельем, надетым на меня любимым мужчиной, пришла на вечеринку, которую давно ждала. Пришла с любимым человеком, впервые появившись с ним как пара. Как долго я собираюсь оглядываться назад и выяснять, а не бомбит ли кого-нибудь от этого скандального факта? Да плевать мне на всех, кому это не нравится! — она вдруг подумала, что до сих пор не видела Джинни. — О-о… По всей видимости, Джинни будет следующей, кто сочтет своим долгом высказать мне свое «фи». Хм… Ну что ж: пожалуйста!»

Гермиона поднялась и решительно вышла из кабины. Она уже стояла у раковины и наслаждалась прохладными потоками воды, что текли по рукам, когда из кабинки прямо позади нее вышла молодая ведьма. Предчувствия не обманули — это была Джинни Уизли.

Ничуть не удивленная внешне, Джинни подошла к соседней раковине и начала мыть руки. Не поднимая глаз на Гермиону, она спокойно, но достаточно сухо бросила:

— Привет.

Та облегченно выдохнула, когда не услышала в свой адрес откровенного хамства, и негромко поприветствовала несостоявшуюся родственницу в ответ:

— Здравствуй, Джинни, — потом немного помолчала и добавила: — Я очень рада видеть тебя.

Джинни вздохнула, встречаясь с ней глазами в зеркале.

— Знаешь, Миона, признаться честно, мне трудно сказать то же самое тебе.

— Я понимаю, — тихо отозвалась Гермиона, которая, несмотря ни на что, была рада услышать, что Джинни назвала ее уменьшительной формой имени. — Как у тебя дела?

— А как у меня могут быть дела, если мне приходится постоянно утешать и поддерживать чуть ли не половину своей семьи? Родители только что поспешно уехали отсюда. По всей видимости, сбежали, чтобы не видеть ни тебя, ни… его! — она все еще мыла руки и обращалась к зеркальному отражению Гермионы, а когда закончила, то обернулась и произнесла странно спокойным, абсолютно лишенным эмоций тоном: — Какое красивое ожерелье… И очень дорогое. Это он подарил тебе?

На Гермиону вдруг обрушилось ощущение неловкости и вины.

— Не сказать, чтоб подарил, — смущенно пробормотала она. — Просто… предложил надеть на сегодняшнюю вечеринку…

— Понятно. И в платье, как я погляжу, ты сегодня том же самом, в котором была в театре. Кстати, Рон утверждает, что в тот вечер ты виделась там с Малфоем, — Джинни сделала паузу, внимательно взглянув Гермионе в лицо. — Он почти уверен, что именно тогда у вас все и началось.

Джинни нахмурилась и холодно осмотрела фигуру Гермионы с головы до ног.

— Тебе не кажется, что надеть сегодня вечером это платье было несколько некорректным? Зная, что здесь будет Рон… — ее голос сочился сарказмом, заставившим Гермиону зажмуриться. — Помнишь ту ночь, когда ты ушла от него? Ты еще пришла к нам, и Гарри спросил, не к Драко ли Малфою ты уходишь… Помню, ты так странно отреагировала тогда на его вопрос, — цинично и одновременно горько улыбнувшись, Джинни сделала многозначительную паузу, но потом все же закончила: — Теперь я понимаю, почему…

И Гермиона не выдержала. Она распрямила плечи и повернулась к Джинни.

— Послушай, Джинни. Я знаю, что ты любишь Гарри. Очень любишь. И тебе известно, что это такое, когда нуждаешься в ком-то так сильно, что жизнь без него почти невозможна, она будто не нужна. Потому что этот человек каким-то невероятным образом стал словно бы частичкой тебя самой. И только когда вы вместе, ты ощущаешь себя целостным существом. А когда расстаешься, думаешь лишь об одном — о том, чтобы снова оказаться рядом… Именно это я и чувствую по отношению к Люциусу. Знаю, трудно поверить, но что ж поделать… Это так. И мне кажется, он тоже чувствует что-то очень похожее… Попытайся понять это, Джинни! — с каждой фразой Гермиона говорила все уверенней и уверенней, а потом вдруг потянулась и порывисто обняла подругу. Джинни опешила от удивления, но не остановила ее. И Гермиона продолжила: — Мне безумно жаль, но все, о чем сказала, я не чувствовала по отношению к Рону… Там было другое… И поэтому я не могла больше оставаться с ним. Прости, он твой брат, ты страдаешь его страданиями. И мне ужасно стыдно и жалко, что все так вышло и что ему больно сейчас. И ему, и тебе, и всей твоей семье. Но я больше не могла жить во лжи!

Они уставились друг другу в глаза. Но потом Джинни опустила голову и глубоко вздохнула. Девушки молчали, казалось, уже очень и очень долго, когда расстроенная Гермиона начала медленно опускать руки. И вдруг произошло неожиданное: Джинни схватила подругу за кисть, коротко сжала ее и, развернувшись, стремительно вышла из дамской комнаты.