Познавая прекрасное (ЛП)

Сегодня они впервые использовали в любовных играх магию. Никогда еще ни Люциус, ни Гермиона не делали этого, словно опасаясь, что волшебство, вмешавшееся в физиологию, каким-то образом нарушит полноценность их слияния, как-то принизит значение той чудесной близости, что всегда случалась между ними. И только теперь, когда прошли долгий путь, когда открылись друг другу целиком и полностью, обнажив один перед другим даже самые темные глубины своего «я», они могли позволить своей истинной, магической сущности дополнить мир их любви.

Люциус поднес палочку чуть ближе, и возбуждающее покалывание стало еще немного сильней, теперь оно напрямую отдавалось в уже пульсирующий клитор. Ощущение это было новым и невероятно приятным, но вот беда, Гермиона знала, что никакая (пусть и самая замысловатая) магия не сможет заменить ей прикосновение его рук, его губ, тела. И потому взмолилась:

— Хватит… Дотронься до меня, Люциус. Сам! Прошу тебя… прикоснись же ко мне.

Ухмылка Малфоя стала еще шире.

— Как скажешь, дорогая. Я всего лишь хотел, чтобы ты знала: моя волшебная палочка никогда не причинит тебе боли… — он качнул рукой в последний раз, и Гермиона не удержалась от стона. — И может использоваться только для того, чтобы доставить все новое и новое наслаждение…

Благодарная Гермиона наклонилась к его губам и уже впилась в них жадным глубоким поцелуем, путаясь пальцами в длинных светлых прядях волос, когда услышала негромкий стук. Это упала и покатилась по полу волшебная палочка.

Слегка отстранившись, Гермиона опустила правую руку и быстро расстегнула ремень Люциуса, а заодно и брюки, высвобождая уже напрягшийся член. Она посмотрела вниз. Его возбужденная плоть была великолепна: выгибаясь между их телами, член слегка покачивался и словно бы ждал ее. Не в силах больше сдерживаться, Гермиона приподнялась и начала потихоньку опускаться на него. Медленно. Намеренно не торопясь. И остановившись почти сразу, как только во влагалище проникла головка. Гермиона замерла, тихонько раскачиваясь вперед и назад, и посмотрела Малфою в глаза, уже зная, что прочтет сейчас в его взгляде. Наступила ее очередь лукаво ухмыляться и дразнить своего мужчину.

И не ошиблась! Взгляд Люциуса туманился, и все, на что он оказался способен — это еле слышно прошептать:

— Ну же… Пожалуйста…

Поначалу Гермионе показалось, что она ослышалась. Еще никогда в жизни он не умолял ее. Не отводя взгляда, она опустила голову чуть ниже, а затем, имитируя его протяжный высокомерный тон, который слышала так часто, задала вопрос:

— И что это было?

В ответ Малфой смог только глухо застонать. Она знала, что он из последних сил сдерживается, чтобы не взять инициативу в свои руки и одним коротким мощным рывком не насадить ее на себя. Но как же хотелось услышать от него это слово еще раз! Гермиона почти коснулась губами его уха и прошипела, словно змея:

— Я не слышу тебя… Что ты сказал?

— Я сказал… — голос его был низким и почти сердитым, — п… пожалуйста.

Как можно было отказать столь отчаянной просьбе? И Гермиона послушно начала опускаться, наслаждаясь ощущением того, как растягивается дюйм за дюймом наполняемое влагалище, как ей становится чуточку больно, но как приятна эта боль. С губ невольно слетел счастливый смех, когда наконец-то она опустилась полностью. Гермиона снова посмотрела на него и задохнулась, увидев в его взгляде обжигающую страсть, блестящий от бисеринок пота лоб и услышав тяжелое прерывистое дыхание.

Это зрелище сводило с ума, заставляя внутренности сжиматься в предвкушении блаженства, и Гермиона закусила губу, пытаясь подавить стон. Затем так же медленно поднялась, плотно сжимая мышцы и глядя, как Люциус откидывает голову назад и хрипло бормочет что-то. Ликующая улыбка осветила ее лицо.

«Он мой! Мой! Полностью мой…»

Она снова скользнула вниз, уже начиная двигаться быстрей, настойчивей. И ощущая, как в глубине тела нарастает обжигающая потребность в разрядке. Услышала, как с губ Люциуса сорвалось ее имя. Сорвалось, словно мольба или мантра, отражаясь от стен эхом. Не останавливаясь, Гермиона нашла его правую руку и опустила меж своих ног, заставив Люциуса дотронуться до клитора. К счастью, тот не нуждался в инструкциях, и длинные сильные пальцы тут же закружили по воспаленному бугорку.

Понадобилось лишь несколько прикосновений, чтобы оргазм накрыл ее с головой. Гермиона еще продолжала двигаться, приоткрыв в безмолвном крике рот, когда почувствовала, как теплые толчки семени извергаются в пульсирующую плоть, и уже скоро тяжело опустилась на него в последний раз. Вцепившись Люциусу в волосы, она крепко прижалась и уткнулась ему в шею. Собственного тела не ощущалось. Оно будто парило где-то. Там… растворившись в блаженной невесомости.

Какое-то время они молчали, продолжая прижиматься друг к другу. И только тяжело дышали. Оба были горячими и взмокшими от пота. Люциус так вообще до сих пор оставался одетым, но все это не имело никакого значения. Ни для нее. Ни для него.

В конце концов Гермиона подняла к нему лицо.

— Сказать по правде, я проголодалась. Давай поедим что-нибудь.