Познавая прекрасное (ЛП)

— Гермиона, сожалею, что нарушил твои планы на сегодня, но ты обязана организовывать свои встречи заранее. В твоем дневнике не было ничего, что указывало бы на то, что ты занята. И что может быть важней, чем встреча с министром? После оперы прошло уже больше недели. Будь любезна вспомнить, что ты — работник Министерства магии, и должна выполнять, прежде всего, свои непосредственные обязанности, а не заниматься лишь фантастическими проектами по преобразованию бывших Пожирателей Смерти.

Разъяренная Гермиона уставилась на него.

«Что он сейчас сказал?»

Гнев смешался с виной, потому что доля правды в словах Ормуса все же была.

Но прежде, чем снова отреагировать так же импульсивно, как и раньше, Гермиона опустила голову и глубоко вздохнула, осознавая реальность обрушившейся на нее ситуации. Она чувствовала вину за свою несдержанность и понимала, что должна предоставить Снипуорту хоть какие-нибудь объяснения.

— Извини, Ормус. Я не люблю конфликтовать с людьми по пустякам. Особенно с такими, как Люциус Малфой, — Гермиона понимала, что должна сказать что-то еще. — Просто устала в последнее время. Поэтому, прости… Я сорвалась.

Вздохнув, Ормус слегка улыбнулся: объяснения, казалось, вполне удовлетворили его.

— Ну, давай же, пойдем. Министр уже ждет нас, вечер в опере заслуживает того, чтобы его обсудили, тем более что у него есть мысли на этот счет.

Она извиняюще улыбнулась.

«Черт! Я должна спрятать то, что случилось сейчас между нами с Люциусом куда-то глубоко-глубоко…»

Но, к сожалению, постоянная пульсирующая боль где-то внизу живота не позволяла сделать это еще очень долго…

========== Глава 14. Смятение ==========

Встреча с министром оказалась предсказуемо скучной и заняла почти все оставшееся рабочее время. Присутствующие на совещании волшебники единодушно выразили согласие, что посещение магловских мероприятий неимоверно полезно и обязательно должно продолжиться. Правда, с учетом опасностей, в виде проявления стихийной магии или несуразностей, как например, использование нелепой, несоответствующей магловскому миру, одежды. Бесконечно устав от этого занудства, Гермиона смогла оставить министерство лишь в пять часов вечера.

Идти домой не хотелось совершенно. Стоял красивый летний вечер, и Лондон казался наполненным расслабленными и счастливыми людьми. Почти все, кто попадался навстречу, шли парами, и романтический импульсы, посылаемые влюбленными, так и витали в воздухе. Гермиона невольно засмеялась, когда слившаяся в поцелуе парочка, чуть не врезалась в нее. Парень с девушкой смущенно хохотнули в ответ и принялись извиняться, но она подняла руку, останавливая их, и двинулась дальше, чуточку завидуя чужому счастью.

В эту минуту Гермиона отчаянно нуждалась в его присутствии. Шагая по залитым вечерним солнцем улицам, она вспоминала, как они с Люциусом по ним же шли на ланч и возвращались с него. Вспоминала, как, несмотря на то, что ей приходилось описывать мир маглов чистокровному волшебнику, славящемуся своей надменностью, оказалась поражена тем, насколько просто и естественно чувствовала себя рядом с ним.

Задумавшись, она замедлила шаг. Даже если отбросить невероятное физическое желание, которое вызывал Люциус, Гермиона была крайне смущена тем, как легко оказалось общаться с ним, как легко было чувствовать его эмоции, отвечать на них. И все это — о человеке, которого совсем недавно при ней лучше было и не вспоминать. Гермиона не знала почему, но знала, что для нее это уже абсолютно не важно. Его прошлое, свидетельницей которого стала она сама, подозрения ее коллег и друзей — все кричало о том, что их отношения были бы безумием. Это был бы нонсенс! И все же… ни тело, ни душа не могли оторваться от Люциуса Малфоя.

Нет, теперь Гермиона жаждала узнать его еще больше. Еще глубже покопаться в этом удивительном, странном и очень сложном человеке, в его мыслях, его душе. Потому что вопреки всему, чего она опасалась раньше — Люциус был открыт и естественен с ней.

Свернув в тот самый «их» переулок, она ощутила, как тоска по Малфою охватила ее еще сильней. Здесь они были настолько близки… Так близки, наконец, к тому, чего так долго жаждали оба.

«Господи, кажется, я подыхаю без него…» — Гермиона остановилась, как вкопанная. Дыхание внезапно стало тяжелым, и она подняла голову, задыхаясь в тщетной попытке подавить эмоции.

— Мисс, с вами все в порядке?

Какой-то прохожий приостановился и осторожно дотронулся до ее плеча. Пробормотав извинения, Гермиона продолжила путь и, придя в себя, поняла, что лицо ее промокло от слез. Она быстро достала из сумочки носовой платок, чтобы вытереть их, и медленно побрела дальше.

Потом она еще долго шла по мостам, паркам, по каким-то неизвестным улицам, далеким от их дома. В конце концов, когда уже совсем стемнело, вдруг кольнуло понимание того, что там ее уже заждались.

«Дома».

Это слово впервые показалось пустым и бессмысленным. В эту минуту она не могла не думать об их квартире, как о месте, в котором хотела бы оказаться меньше всего на свете.

«И Рон… Рон».