Познавая прекрасное (ЛП)

Совсем скоро Люциус возвратился с подносом, на котором стоял стакан воды, еще один стакан и бутылка. Опустив поднос на стол, мягко произнес:

— У тебя есть выбор, но я посоветовал бы немного огневиски. Оно поможет расслабиться, — налив, он протянул Гермионе стакан и, благодарно кивнув ему, та сделала глоток.

А потом почти сразу почувствовала, как неприятный вкус огневиски обжег рот и пищевод. Да, неприятный, но все же породивший внутри тепло. Жар в крови стал еще сильней, когда она посмотрела в лицо мужчины, снова опустившегося на колени перед диваном.

— Спасибо тебе, — смущенно пробормотала Гермиона. — Снова спас меня от обморока…

Ничего не ответив, Люциус пристально вглядывался в нее, и нежность во взгляде сейчас столь разительно отличалась от того, что она видела раньше. Внезапно Гермиона снова почувствовала себя глупой из-за того, что притащилась сюда, и снова дала повод подумать, будто она так и не повзрослевшая, инфантильная девчонка. Опустив глаза, еле слышно прошептала:

— Извини…

Слегка насмешливо приподняв бровь, Люциус ничего не ответил снова.

Гермиона продолжила:

— Прости, что заявилась сюда так поздно, да еще и переполох устроила. Ты был прав, когда говорил, что мне пора бы и повзрослеть.

Не дав ей договорить, Люциус поднялся с колен и, обняв за шею, поцеловал. Это было не так властно, как днем, но и в этом поцелуе было столько страстной нежности, что Гермиона почувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза. Оторвавшись от нее с заметным усилием, он проговорил:

— Тебе нужно поспать. Это был серьезный срыв. Сейчас надо дать отдохнуть и телу, и душе. Домовик покажет тебе комнату, — Люциус встал и повернулся в сторону двери.

Хотя Гермиона была изумлена и даже немного разочарована, но в глубине души согласилась с ним — как раз таки сон и нужен ей в первую очередь. Она знала, что Люциус поступает так, именно заботясь и беспокоясь о ней. Теперь, когда она оказалась в мэноре, сознание странно расслабилось.

«Необъяснимо… Я смогла войти в этот дом, смогла посмотреть на дверь комнаты, где меня пытали. А сейчас даже понимаю, что смогу уснуть здесь…»

Тут на пороге появилась домовиха, и волшебница откровенно удивилась, когда Люциус заговорил с той корректно и вежливо:

— Тибби, пожалуйста, отведи мисс Гермиону в «Лебединую» спальню. И проследи за тем, чтобы у нее было все, что может понадобиться.

Гермиона осторожно поднялась и приятно поразилась тому, что может стоять на ногах. Уже направившись за эльфом, услышала, как Люциус негромко добавил:

— Моя комната рядом. Если ночью тебе что-то понадобится, просто позови. Я услышу. Но лучше постарайся поспать…

От его голоса по телу снова пробежала дрожь, и, даже несмотря на страшную усталость, в животе что-то екнуло, а кожу начало покалывать. Оглянувшись на него, она прошептала «спасибо» и вышла из комнаты вслед за Тибби.

Люциус Малфой остался стоять в дверях гостиной, провожая пристальным взглядом небольшую хрупкую фигурку, поднимающуюся по лестнице его фамильного поместья.

========== Глава 15. Прошлое ==========

Первое, что Гермиона осознала, проснувшись следующим утром: как необыкновенно хорошо она выспалась. Наслаждаясь покоем и необъяснимой негой, поначалу долго не открывала глаз. Потом чуть шевельнула ногами и почувствовала гладкую ткань постельного белья — только шелк мог быть таким. Укрытая красивым мягким пуховым одеялом, она была одета в длинную атласную ночную сорочку. Несколько мгновений Гермиона не могла сообразить, где она, но потом внезапно вспомнила все. И резко поднялась на постели.

Оглядев комнату, увидела, что сидит на огромной кровати с балдахином, украшенным семейным вензелем, вышитым даже на постельном белье. Напротив — располагался камин, над которым висел очаровательный старинный гобелен, времен королевы Елизаветы, изображающий лебедя, скользящего по небольшому пруду в ореоле красных роз. Да и сама комната казалась достойной королевы. Тяжелые занавеси глубокого красного цвета закрывали окна, простирающиеся от пола до потолка. Тут Гермиона заметила, пробивающиеся сквозь щели, яркие лучи солнца. И поняла, что уже наступил день.

В дверь тихо постучали. Натянув на себя одеяло, она нерешительно произнесла:

— Войдите.

Дверь приоткрылась, и в ней показалась ушастая голова вчерашней домовихи.

— Доброе утро, мисс Грейнджер. Милорд передал, что вы можете позавтракать в столовой, как только пожелаете. И что в шкафу для вас есть одежда, мисс может чувствовать себя, как дома. Он просил извиниться за то, что ненадолго отлучился из поместья. Еще просил сказать, что часть дома, тревожащая вас, магически запечатана сразу после войны, и проникнуть туда нельзя.

Услышав это, Гермиона удивилась. Даже не зная наверняка, она понимала, что это, должно быть, одна из самых больших, самых важных гостиных мэнора.

«И он ее полностью запечатал?» — подобное решение не только возбудило любопытство, но и вызвало щемящую волну тепла по отношению к Люциусу.

Однако от мысли, что его нет дома, она почувствовала себя подавленной, и с тревогой спросила:

— А он сказал, когда вернется?