Познавая прекрасное (ЛП)

Казалось, целую вечность ничего не происходило. Только его запах снова наполнил легкие, заставляя дрожать, будто от озноба. Аромат усилился, и Гермиона поняла, что Малфой подошел ближе. Он убрал трость, но двинуться с места по-прежнему не удавалось. Сделав еще шаг, Люциус наклонился, и ей померещилось, что даже волоски на теле задрожали от того, насколько рядом оказался этот человек.

«Проклятье!»

Они стояли сейчас так близко друг к другу, что казалось — воздух смешивающихся дыханий превратился в густую и вязкую массу, повисшую между ними.

Малфой медленно поднял трость и рукояткой аккуратно отодвинул локон от уха Гермионы. Та слегка вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

«Ни за что! Ни за что не покажу этому мерзавцу ни своего страха, ни смятения. Не дождется! Получалось раньше — получится и теперь».

Пьянящий аромат, по-прежнему висящий в воздухе, усилился, когда Малфой медленно наклонился к ее уху. Наклонился так близко, что дыхание его коснулось маленькой раковинки. Гермиона закрыла глаза. Сердце забилось так громко, что Люциус Малфой наверняка мог слышать его удары.

— Мисс Грейнджер, — словно кот, промурлыкал он. — Право, я несколько разочарован тем, что вы, только что достаточно дружелюбно общавшись с моим сыном, отказываете в подобной любезности мне… Не ожидал от вас подобной злопамятности. Четыре года — довольно долгий срок, чтобы простить и забыть. Простить и забыть…

Услышав именно те слова, что эхом отдавались в ее сознании совсем недавно, тихо повторенные сейчас на ухо Люциусом Малфоем, она невольно перевела взгляд. Их глаза встретились еще раз, и снова странное, необъяснимое смятение охватило все ее существо. Желая как можно скорей избавиться от этого ощущения, Гермиона, не произнеся ни слова, отвернулась и быстро вышла из магазина.

Ей даже удалось хладнокровно пройти мимо прозрачной витрины, но едва оказавшись за углом «Флориш и Блоттс», она побежала прочь, почти не разбирая дороги, и остановилась только в пустом тихом переулке. Измученная и задыхающаяся Гермиона рухнула на землю, прислонившись спиной к каменной стене какого-то дома. И не в силах больше сдерживаться, громко заплакала, откинув голову на грубую кирпичную кладку. Состояние было ужасным. И тело, и душа казались одинаково охваченными страшной мучительной усталостью. Несколько минут она отчаянно рыдала, и лишь всхлипы отдавались эхом от высоких зданий переулка. Чувствуя, как ее колотит дрожь, понимала, что ничего не может с собой поделать.

Казалось, прошла целая вечность, пока смогла, наконец, успокоиться и оглядеться вокруг. Она сидела прямо на земле в каком-то грязном глухом переулке, не чистившимся, по всей видимости, месяцами. Суровая и неприятная реальность заставила встать и осмотреть одежду: конечно же, та оказалась запачканной и ужасно измятой.

— Черт, — простонала Гермиона.

Она не знала, сколько пробыла здесь, не могла сказать, сколько времени потеряла на эту постыдную истерику, но ее преследовало ощущение, будто прошло несколько часов.

«А ведь в два часа пополудни я должна была вернуться назад, в Министерство! Но как можно появиться на службе такой… такой вот? Полностью выбитой из колеи, измученной, да еще и опоздавшей?»

Глубоко вздохнув, постаралась собраться с силами. Врожденное чувство долга все же заставило сосредоточиться и аппарировать на работу.

Вернувшись, она быстро прошла в дамскую комнату и попыталась придать себе более презентабельный вид. Наскоро бросив очищающее заклинание на одежду, занялась лицом. Прибегать к помощи магии, дабы усовершенствовать внешность, всегда казалось ей пошлым и дешевым, но сегодня иного выхода, пожалуй, не было. Тяжело прислонившись к раковине, Гермиона уставилась на себя в зеркало, когда желудок злобно и болезненно напомнил о том, что за весь день она так ничего и не съела. Усилием воли заставив себя проигнорировать бунтующий организм, занялась чарами макияжа. Пара взмахов палочкой — и припухшее заплаканное лицо сменилось таким же свежим, каким оно было в девять часов утра, когда она вошла в отдел.

Однако, проходя через общую приемную, не могла не заметить любопытствующих взглядов коллег, явно заметивших ее опоздание. Мысленно чертыхнувшись, Гермиона покраснела и ускорила шаг. Войдя в кабинет, она сразу прикрыла дверь и, прислонившись к той, простояла несколько минут с закрытыми глазами. Потом села за стол и занялась внушительной стопкой рабочих документов.

Странно, но стыда за опоздание она почему-то совсем не испытывала… Эта невольная задержка так или иначе помогла пережить и подавить водоворот испытанных сегодня эмоций. Помогла придти в себя. Помогла справиться с шоком и болью от встречи с прошлым. И именно благодаря ей получилось сейчас сосредоточиться на работе, и даже подготовиться к неизбежным вопросам, которые наверняка последуют.