Познавая прекрасное (ЛП)

Гермиона опустила голову и улыбнулась, искренне любуясь нежной, хотя и несколько ироничной, красотой его поступка. Конечно же, родители-маглы так часто используют термин «волшебство» для маленьких почти повседневных своих обманов, что ребенок даже не удивляется подобному объяснению. И эта малышка, скорей всего, даже не поняла, что сейчас ей впервые в жизни сказали правду. Если разве что… почувствовала.

Люциус оглянулся: его глаза довольно сияли. Но затем сразу же поднялся и выражение лица изменилось. Как будто вспомнил, кто он такой и как следует вести себя на людях чистокровному магу.

— Спасибо… Это было здорово, — искренне поблагодарила его Гермиона, стараясь не обращать внимания на его теперь уже почти каменное лицо. — А ты очень хорош с детьми…

Малфой пренебрежительно поморщился.

— Не обольщайся. Это был разовый случай. И могу тебя заверить, практически не имеющий отношения к тому, как я обычно веду себя с ними.

— Да, но Драко обожает тебя. Значит, что-то ты все-таки делал правильно.

— Что-то… Хорошее объяснение. Драко всегда знал, кто именно оплачивает его капризы. Вот и все, — нарочито небрежно бросил Люциус.

— Неправда! Не говори так… Когда тебя арестовали, он был в отчаянии. И постоянно думал о том, что отец находится в тюрьме.

— Может, и так, — сжав губы в тонкую линию, Люциус сузил глаза и уставился куда-то в пустоту. — Но, скорей всего, это была лишь его уязвленная гордость. И стыд. Не более того.

— Нет же, Люциус. Драко страдал. И ужасно переживал за тебя, поверь! Именно это стало самой главной причиной, почему он оказался таким уязвимым и… таким открытым для шантажа… Целый год он прожил в аду. Драко не просто любит, он бесконечно уважает тебя, как отца, и как личность. Ты переживаешь, что искалечил и испортил его, но это не так! Потому что в Драко есть нечто светлое и человечное, как бы не пытался кто-то уничтожить в нем это…

Прервав свою многословную тираду, Гермиона замолчала, с опаской ожидая его реакции. Но Малфой не произнес ни слова. Лишь смотрел прямо перед собой, будто размышляя о только что сказанном.

Гермиона поднялась и подошла к нему, пытаясь заглянуть в лицо, которое Малфой упорно отворачивал. Он еще немного помолчал, а потом глубоко вздохнул.

— Знаешь, я люблю своего сына… очень люблю.

Осторожно коснувшись его руки, Гермиона тихонько сжала ее.

— Пойдем. Нам пора возвращаться, — мягко, но настойчиво она подняла Люциуса и потянула к выходу.

========== Глава 21. Отголоски былого ==========

Решив как можно дальше оттянуть возвращение в министерство, они не аппарировали, а снова взяли такси. На этот раз Малфой уже не проявлял никакого недовольства: откинувшись на спинку сидения, спокойно смотрел в окно на улицы Лондона, по которым они проезжали, и казался вполне умиротворенным. Искоса поглядывая на него, Гермиона тихо радовалась, отметив про себя, насколько приятно сейчас смотреть на лицо Люциуса. Нет, надменного выражения превосходства оно так и не потеряло, но стало намного мягче и чувственней, словно напряжение, державшее этого человека в тисках долгие годы, ослабело и наконец позволило ему стать самим собой.

Будто почувствовав на себе ее взгляд, Люциус обернулся и увидел, что Гермиона еле заметно улыбается, не отводя от него глаз. Он промолчал, лишь вопросительно поднял бровь. Так ничего и не сказав, она потянулась к нему и нежно поцеловала в губы, чтобы потом, тоже откинувшись назад, уставиться в окно автомобиля со своей стороны. Дальнейший путь прошел в молчании.

Вернувшись в министерство, бок о бок они направились в ее отдел. Конечно же, Гермиона видела, что их совместное появление не прошло незамеченным: люди не только глазели, но и шептались, гадая, что же такого могло объяснить сам факт нахождения Люциуса Малфоя и мисс Грейнджер рядом друг с другом. Но ее это не волновало, а взглянув на Люциуса, поняла, что и его — тоже.

«Как раз тот случай, когда злые языки будет приятно заткнуть тем, что меня с Люциусом связывает специальное поручение министра Магии!»

Они уже добрались до нужного этажа и направлялись к ее кабинету, когда Гермиона обратила внимание, что дверь к Ормусу приоткрыта, а сам он о чем-то негромко беседует с находящимся там же Кингсли.

Заметив их возвращение, Снипуорт вскочил с рабочего места, подошел к двери и обратился сразу к обоим.

— Гермиона, Малфой. Не могли бы вы зайти сюда на минутку? Мы с министром как раз обсуждаем вашу… хм… программу.

Его тон и то, как он произнес слово «программа», взбесило Гермиону.

«Как он смеет подобным образом отзываться о том, что я делаю? С таким откровенным пренебрежением?»

Она глянула на Малфоя и увидела, что его лицо снова превратилось в каменную маску. Войдя в кабинет Ормуса, они остались стоять почти у порога.

Прежде чем начать говорить, Кингсли бросил на Люциуса внимательный и слегка настороженный взгляд.

— Я так понимаю, Гермиона, что сегодня ты водила мистера Малфоя в музей?

— Да. Мы ходили музей Виктории и Альберта, — прямо ответила она.

— И как прошла экскурсия?