Познавая прекрасное (ЛП)

Войдя, Гермиона несколько обеспокоилась, когда он попросил ее закрыть за собой дверь и предложил присесть. Что-то странное и неловкое так и сквозило последнее время в поведении Ормуса. Вот и сейчас, он сидел за своим столом, чуть откинувшись на спинку кресла, и почему-то упорно не смотрел ей в глаза.

— Гм… не знаю, как лучше сказать… — сбивчиво начал Ормус в следующую секунду. — Просто… Просто я заметил, нет, не только я, но и другие сотрудники… И начал волноваться за тебя, вот и все.

Сразу же поняв, о чем сейчас пойдет речь, Гермиона сделала непроницаемое лицо и с деланным недоумением уставилась на своего начальника.

— Не обижайся, но тебе не кажется, что ты несколько неверно… то есть, слишком серьезно воспринимаешь Малфоя и свою работу над его программой?

Хотя ей и казалось, что внутренности противно скрутило тугой пружиной, Гермиона умела держать удар и потому внешне смогла остаться невозмутимой и даже слегка возмущенной подобным вопросом.

— Прости, что? Я не совсем поняла, что именно ты имел в виду…

Снипуорт нервно выдохнул:

— Понимаешь… Мне очень неудобно говорить с тобой об этом, но я чувствовал, что должен спросить. Могу только пояснить, что ваши отношения с Люциусом Малфоем должны оставаться строго в рамках профессионального взаимодействия, но никак не личного… Или же ты, если сблизишься с таким опасным человеком, можешь серьезно пострадать. Гермиона, мне кажется, что твое отношение к Малфою несколько… неправильное. Не стоит идеализировать его.

Ей понадобилась доля секунды, чтобы отреагировать на тираду Ормуса, как оскорбленный профессионал реагирует на того, кто посмел усомниться в его компетенции.

— Ормус! Мне казалось, что ты знаешь меня уже достаточно неплохо. И знаешь, что я взялась за программу Малфоя лишь потому, что Кингсли лично просил меня об этом. Как ты смеешь сводить все мои усилия до пошлой банальности, что я, видите ли, «непрофессионально взаимодействую» с Люциусом Малфоем? Особенно, если учесть, как много времени у меня заняло то, чтобы установить с ним хоть какие-то более или менее доверительные отношения. Как трудно далось мне это. И вот сейчас, когда программа идет полным ходом и идет успешно, когда экс-Пожиратель абсолютно спокойно посещает различные магловские места и мероприятия… и ведет себя там абсолютно адекватно, даже проявляя искренний интерес… именно сейчас я сталкиваюсь с нелепейшими и оскорбительными инсинуациями, которые могут свести на нет все то, чего я достигла за время работы над этой программой… — Гермиона поднялась и, скрестив руки на груди, закончила, подбавив в голос немного пафосной горечи. — Честно говоря, я оскорблена тем, что у тебя хватило решимости, ничего толком не разузнав, предъявить мне подобные обвинения. Тем более зная, что я ничего и никогда не делаю, спустя рукава. Обидно, Ормус. Очень обидно…

Выглядела она при этом, конечно, великолепно.

Убитый этой суровой отповедью и донельзя смущенный, Снипуорт начал нервно кашлять, не в силах посмотреть на стоящую перед собой нахмуренную ведьму.

— Да, да… Я понимаю. Мне очень жаль, Гермиона. Наверное я не совсем разобрался и слегка перегнул палку… И, конечно же, признаю, что тобой проделана огромная работа, за которую очень благодарен тебе. Прости. Все, что я сейчас сказал, обусловлено лишь беспокойством о тебе, поверь.

— Я думала, тебе известно, что Гермиона Грейнджер вполне способна позаботиться о себе самостоятельно.

— Безусловно. Ты можешь идти… И извини еще раз.

Вернувшись в кабинет, Гермиона сразу же закрыла за собой дверь и постаралась успокоить дыхание. Сердце ее бешено колотилось, мысли путались и, почувствовав, что начинает задыхаться, она наклонилась и оперлась ладошками о колени.

«Господи… Как же близко к правде подобрался Ормус. Купился ли он на мои объяснения? Поверил ли? На первый взгляд кажется, что да. Но что он думает на самом деле? Неужели наша близость с Люциусом так заметна?»

Только сейчас Гермиона осознала, насколько безрассудно смелым оказалось ее решение: не таясь показываться с Люциусом перед всеми сотрудниками, страстно защищать его перед Кингсли, закрываться с ним в кабинете.

«Страсть ослепила меня… Настолько, что я даже перестала задумываться о том, что могут подумать о нас люди. Мы оба слишком известны в волшебном мире и, конечно же, постоянно привлекаем к себе любопытные взгляды. Люциус прав! Держать пока все в тайне будет гораздо правильней и разумней…»

Пройдя к столу, она села и попыталась сосредоточиться на том, что только что сказал ей Ормус. Конечно же, первой и самой естественной реакцией стал шок, но теперь он потихоньку проходил, и Гермиона начала успокаиваться. Все, что произошло сегодня: решение уйти от Рона, слова Люциуса, что он сказал перед ее уходом, заявление Ормуса — все это будто успокоило царивший в сознании сумбур. Разложило по полочкам то, что мучило и не давало покоя. Сейчас происходящее вдруг стало понятно с внезапной, но невероятной ясностью.