Познавая прекрасное (ЛП)

Она толкнула Малфоя, заставив того лечь на спину, и, лизнув ладошку, осторожно коснулась головки, отчего член снова дернулся. Улыбнувшись, Гермиона неспешно, едва дотрагиваясь, провела по нему языком, а потом осторожно вобрала в рот. Ответом ей послужил мужской стон — глухой, протяжный, возбуждающий. Не контролируя себя, Малфой толкнулся бедрами, пытаясь проникнуть глубже, и это тоже возбуждало. Невероятно возбуждало, заставляя мышцы влагалища сладко заныть от предвкушения близости.

Он что-то невнятно пробормотал, когда Гермиона с силой всосала напрягшуюся плоть так глубоко, что даже начала задыхаться. А потом медленно, продолжая ласкать языком, позволила ей выскользнуть изо рта, отчаянно пытаясь вдохнуть при этом чуть сильнее. Тяжело дыша, она набрала воздуха и снова потянулась к нему губами, когда поняла, что Люциус не дает ей сделать этого. Бережно, но решительно отодвинув ее, Малфой поднялся, развернул Гермиону и заставил встать перед собой на четвереньки. И это послужило еще одним толчком возбуждения. Голова кружилась, а вожделение, будто витавшее сейчас в воздухе, застилало глаза туманом.

А уже приготовившись войти, он вдруг с удивлением осознал, что Гермиона не дает этого сделать. Изгибаясь и дразня этим еще сильнее, она опустилась чуть ниже, будто предлагая ему другой вариант. Поначалу ничего не поняв, Люциус оторопел, а потом попытался войти в нее еще раз. И снова не удалось: Гермиона опять наклонилась так, чтобы головка члена коснулась совсем другого интимного отверстия.

Не веря происходящему, Люциус напрягся и замер в ожидании хотя бы каких-то объяснений. И они последовали. Почувствовав его немой вопрос, Гермиона слегка повернула голову и глухо, хрипло прошептала:

— Пожалуйста… Ты же понимаешь, чего я хочу. Знаю, что понимаешь. Люциус, пожалуйста… — она наклонилась еще ниже, почти улегшись грудью на согнутые руки, и заставляя его сходить с ума от желания, усиливавшегося от этой покорности с каждой минутой. Добровольной, сладкой покорности, о которой втайне мечтает каждый мужчина.

И все же он продолжал колебаться. Знал, что причинит боль. Знал, что член его огромен для того, чтобы взять ее таким образом просто и походя. Боялся, что напугает или, что еще хуже, отвратит от таких ласк навсегда. Колебался. И потому замер, не зная, как поступить.

Поняв его опасения, его мучительное колебание, Гермиона повысила голос, в котором теперь уже слышалось почти отчаяние.

— Пожалуйста, я же прошу тебя. Сама прошу! Хочу и так тоже стать твоей, неужели не понятно?!

Происходящее казалось невероятным. Словно в бреду Малфой дотянулся до палочки и прошептал что-то. А уже в следующую секунду осторожно смазывал, появившимся, будто из ниоткуда, лубрикантом ее маленький сморщенный анус, попутно обильно обмазав им член.

А она все не унималась: дразнила его, изгибаясь от прикосновений, тихо стонала, двигалась навстречу, словно нарочно подставляя предложенное. Малфою казалось, что он сходит с ума. Сил для самоконтроля оставалось все меньше и меньше.

Наконец закончив, Люциус крепко схватил ее за левое бедро и осторожно толкнулся вперед. Тесно. Она была такой тесной и узкой, что войти удалось лишь на дюйм, когда его остановил болезненный стон, сорвавшийся с губ Гермионы. Которая, почувствовав острую боль, замерла и попыталась расслабиться, чтобы немного привыкнуть к новым и не самым приятным ощущениям.

Малфой снова заколебался — делать ей больно не хотелось. Но глядя, как покорно и доверчиво она стоит перед ним сейчас, понимал, что остановиться уже не сможет. А прежде, чем решил снова двинуться вперед, Гермиона вдруг сама выгнулась ему навстречу, помогая преодолеть сопротивление тугого колечка ануса. Хриплые утробные звуки, больше похожие на рычание зверей, прозвучали в тишине спальни одновременно.

Тяжело дыша, Гермиона старалась как-то отвлечься от жгучей, разрывающей тело боли. Однако, даже несмотря на мучительный физический дискомфорт, состояние, охватившее ее сейчас, казалось невероятным: личная капитуляция. Полная. Безоговорочная. Добровольная. Гермиона целиком и полностью отдалась этому мужчине, искренне наслаждаясь происходящим. И боль эта ничего не значила в сравнении с осознанием того, что теперь она его. Совсем-совсем его.

— Люциус, не останавливайся. Пожалуйста… ты нужен мне. Очень нужен…

И будто отвечая на эту просьбу, он двинулся вперед и вошел в нее полностью. Сознание Малфоя слегка туманилось, когда раздался резкий гортанный вскрик Гермионы, подтверждающий его победу.