Познавая прекрасное (ЛП)

Повернувшись на спину, Гермиона уткнулась взглядом в балдахин кровати.

«Драко…» — ее мысли о молодом Малфое нельзя было назвать веселыми. Что греха таить? В свое время, даже будучи подростком, этот человек сумел причинить ей боль вполне сопоставимую с «Круциатусами» своей тетушки Беллатрикс.

Гермиона вспомнила, как искренне и яростно ненавидела Драко. Гораздо сильнее, чем его отца, о котором во время пребывания в школе, как-то вообще не думала.

«Смогу ли я забыть прошлое и простить сына Люциуса так же, как и его самого, найдя для Драко хотя бы частичку сострадания и понимания, которые так легко дарю его отцу?»

— Интересно, что бы он сказал обо всем этом… — последняя мысль слетела с ее губ уже вслух.

— О чем «обо всем»?

— О нас с тобой…

— Хм… Скажем так: сейчас никто не знает о нашем… взаимном интересе. И, думаю, будет лучше, если так же пока все и останется.

Чуть повернувшись, Гермиона глянула на Малфоя. Его прагматичный подход к их отношениям причинял боль. Она с трудом сглотнула.

«И что? Это будет продолжаться бесконечно? Что же за отношения у нас сейчас получаются? Как их можно назвать?» — Гермиона почувствовала, как от этого его циничного «взаимного интереса» глаза невольно наполнились слезами, и отвернулась, чтобы Люциус не увидел их.

Тишину нарушил его вопрос.

— Какую причину ты скормила ему на этот раз, чтобы снова не ночевать дома? — понятно, что Малфой имел в виду Рона, хотя и не назвал его по имени.

— Сказала, что должна побыть рядом с подругой, которой очень нужна сейчас…

— Собственно, если заменить «подругу» на «друга», то можно считать, что и не соврала.

Снова посмотрев на него, Гермиона чуть дрогнувшим голосом задала вопрос:

— А я тебе нужна, Люциус?

Поначалу, не отрывая взгляда от балдахина, он долго молчал. Так долго, что Гермионе уже стало казаться, что ответа она так и не дождется. Но потом негромко, но очень отчетливо произнес:

— Только ты и нужна…

На этом Люциус повернул голову и встретился с ней глазами. А Гермиона поняла, что потоки тщетно скрываемых слез уже открыто текут по щекам. Оба потянулись друг к другу, и губы их тут же слились в нежном, но в то же время пылком и страстном поцелуе. Перекатившись, Малфой навис над ней, опираясь на локти, и Гермиона, бедром почувствовав прикосновение уже возбужденного члена, поняла, что желает близости и сама. Уже в следующий миг, так и продолжая смотреть в глаза, Люциус неспешно, но очень глубоко проник в нее, и Гермиона тихо охнула, заставляя мышцы расслабиться, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности. Поначалу он двигался медленно и осторожно, но потом ускорился и каждый толчок, каждое его проникновение все ближе и ближе подводили Гермиону к оргазму. Сама она тоже не отводила взгляда от его глаз. Боялась даже моргнуть, чтобы не разорвать странную ниточку, протянувшуюся сейчас между их телами и душами одновременно. Прошло несколько минут, и оба застонали, содрогаясь от наслаждения, сливаясь и растворяясь друг в друге, но по-прежнему не отрывая взглядов.

Потом она еще долго не отпускала его от себя, и слезы все текли и текли по ее щекам.

— Я не могу, когда ты не рядом, Люциус… Это… слишком больно для меня. Иногда даже кажется, что начинаю сходить с ума.

— Нам нужно лишь дождаться вечера.

— Знаю.

Все еще не размыкая объятий, они так и продолжали лежать до тех пор, пока Гермиону не одолели угрызения совести. Потому она удрученно вздохнула, поднялась с кровати и, набросив шелковый халат, направилась в ванную. Малфой продолжал смотреть на нее, наблюдая за каждым движением.

Дойдя до двери, Гермиона остановилась и коротко произнесла:

— Я уйду от Рона. Совсем скоро.

Люциус ничего не ответил, и лицо его казалось непроницаемым. Гермионе же хотелось уверенности в том, что ее решение важно для него. Что оно имеет какое-то значение для их отношений. Так и не дождавшись никакой реакции, она, уже слегка нервничающая, скользнула в ванную и прикрыла за собой дверь.

Вернувшись через несколько минут, она застала Люциуса по-прежнему лежащим в постели. Казалось, он даже не шевельнулся с тех пор, как остался в ней один. Люциус никак не прореагировал на ее появление. Ничего не сказал и тогда, когда Гермиона, уже одетая в новенький костюм из коллекции именитого магловского дизайнера, найденный в шкафу, повернулась к нему. Это странное, на ее взгляд, молчание несколько злило и разочаровывало. И она не сдержалась:

— Я сказала, что в самое ближайшее время уйду от Рона.

— Да, — коротко бросил Люциус.

Разочарование увеличилось еще больше.

— Что «да»? «Да» — ты слышал меня или «да» — ты понял, что я решила уйти от него?

Ответом поначалу послужило лишь молчание, но потом Малфой негромко произнес:

— И то, и другое.

— И как ты относишься к этому решению? — с нажимом спросила Гермиона.

— Твой уход от мистера Уизли не имеет ко мне никакого отношения.

— Неужели?

— Ваши отношения утратили свою актуальность еще до того, как я появился в твоей жизни. Поэтому сейчас для меня уже неважно, останешься ли ты формально с ним или решишься на разрыв прямо сейчас.