Позолоченная луна

— Ему нужна жена, которая скорее захочет мирно читать у огня в отдаленном уголке Голубого хребта, нежели блистать в вальсе до рассвета под звуки «Голубого Дуная». Вы согласны?

Горничная тихонько шагнула в сторону двери. Но Грант протянул руку в ее сторону.

— Месье, — заметила Лилли. — Не всегда можно брать все, что захочется.

Поправив лацкан, Грант кашлянул. После чего вынул из кармана пиджака телеграмму, которую протянул горничной.

— Это немного раньше принес этот человек, Лин. Хотя, должен признаться, до этого момента я совершенно о ней забыл.

Горничная подняла голову.

— Так же, как о филактериях?

Лилли рассмеялась.

Когда горничная взяла у него телеграмму, ее любопытство — или, судя по выражению лица, ее ужас, — одержало над ней верх. Она раскрыла телеграмму.

Лилли как бы невзначай взглянула через ее плечо и прочла.

Ваша стипендия скоро будет перераспределена. вы можете подтвердить совету попечителей свое возвращение?

Смяв телеграмму в кулаке, служанка выбежала из зала, все еще держа в руке бутылку портвейна.

Грант проводил ее глазами.

Лилли подождала, чтобы он снова повернулся к ней.

— Крошечное воспоминание моего детства, мистер Грант. Как-то, будучи еще девочкой, я стояла возле верфи моего отца в Новом Орлеане и смотрела, как акула плавает кругами вокруг раненой рыбы, выброшенной обратно в море. И я помню, мистер Грант, что мне хотелось прыгнуть с верфи, чтобы спасти несчастную рыбку, какой бы мелкой она ни была.

Какое-то время они оба молчали, даже не шевелясь.

— Интересно, — наконец заметил он, — что полиция до сих пор не обнаружила вашей связи с Ароном Берковичем.

Пульс Лилли замер до тишайшего трепетания.

Грант знал. Она видела в его глазах вызов. Триумф. Лилли не могла дышать.

— Мистер Грант, я понятия не имею, о чем вы.

— Да что вы, мисс Бартелеми? Мой друг в Нью-Йорке, который работает юристом в Times, недавно ответил на мое письмо. Он рассказал мне, что репортеры были отправлены и в Новый Орлеан, и сюда, в Эшвилл, чтобы обсудить с одним бизнесменом из Луизианы то, что они узнали, и прочую весьма любопытную информацию. А если уж даже я знаю об этом, то, полагаю, кому-нибудь в полиции уже тоже должно быть это известно. Вы так не считаете?

Глава 44

Лилли наблюдала, как Эмили улыбается Джону Кэботу из-под ресниц — прелестно заиндевевших в этот туманный день конца зимы. Под копытами коней похрустывал медово-коричневый настил Оленьего парка Билтмора.

Но в лице Джона Кэбота было меньше теплоты, чем в фигурках Санта-Клаусов, что стояли на каминных полках в банкетном зале. Лилли подъехала поближе к подруге.

— Не горюй, cherie. Нельзя не признать, он красавчик. Но к этому не прилагается приличного дохода.

Эмили вздохнула.

— Да если бы я могла заставить себя кокетничать с приличным доходом, к которому прилагается лицо, похожее на пудинг. Ладно. — Она потрепала своего мерина. — По крайней мере, конюх сегодня дал мне красивого коня.

— Какой же он трудяга, — скорчила гримаску Лилли.

— Только для тех, кто сам не хочет работать.

— А. Ну да. Тоже верно.

— А я заметила, что тот конюх, который потом пропал, — Эмили искоса взглянула на Лилли, — довольно много знал про твои… предпочтения.

Лилли застыла в напряженном молчании, стараясь сохранять непроницаемое лицо. Эмили никак не могла знать, сколько раз Лилли заходила прошлой осенью в стойла, чтобы поговорить с итальянцем. Если только слуги не наболтали ей.

— В смысле, каких лошадей надо седлать для тебя. — Но лицо Эмили говорило о большем.

Лилли отвернулась.

— Он всегда седлал мне самых нервных гунтеров Джорджа.

— Да. Наверное, он чувствовал, что ты любишь рисковать.

Лилли рассмеялась. Это прозвучало фальшиво даже для нее самой.

— Ну да, или же он пытался помочь мне поскорее свернуть шею. — Она прикрыла глаза рукой, заслоняясь от солнца. — И где же этот твой дядюшка?

— Лилс.

Лилли повернулась в седле, подняв правое колено почти до самой лошадиной шеи.

— Лилс, это же хорошо, что тот итальянец пропал — ну, для тебя же самой. Нет, можешь не отвечать мне. Просто скажи вот что — тебе правда интересно с моим дядей? Только честно.

— Я… — Лилли медленно и осторожно подбирала слова. — В твоем дяде Джордже есть нечто такое, что я редко встречала в мужчинах нашего класса.

— Да?

— Всепоглощающая доброта.

Эмили просияла.

— Да, верно. Так оно и есть.

Другое дело, подумала Лилли, что вся эта доброта только сбивала ее с толку. И слегка наводила скуку. Все это постоянство, вся эта полная предсказуемость.

Но, безусловно, доброта в человеке — это то, что делает его приятным и притягательным для тех, кто находится рядом.

— Лилс, ты же знаешь, о чем поговаривают, не так ли?

Лилли застыла.

— Про… Новый Орлеан?

— Я имела в виду — что Джордж пригласил тебя в Билтмор. Все светские колонки буквально разрываются в предвкушении предстоящей помолвки.

Лилли опустила глаза. Милая, верная Эмили: она заслуживала скромного ответа. Добрый, доверчивый Джордж: он заслуживал благодарности.

Подняв глаза, она заставила себя улыбнуться подруге.