Позорная грамота

Однако вы всегда хотели приблизить этот момент, как можно скорее разделаться с ненавистной Липой. И вот, как на счастье, подвернулся журналист. Вы из кожи вон лезли, пустили в ход все свои чары, чтобы заполучить меня в сообщники. Жаль, не вышло. Однако вы были удивлены, когда увидели, что я и так стараюсь чем-нибудь зацепить Липу. Вы, вероятно, знаете многое о ней, но поняли, что я и сам до всего дознаюсь, стоит мне только намекнуть, где искать. А чтобы я не тратил время на пустяки – вроде конфликтов внутри коллектива, – вы дали мне самый кончик ниточки, которая привела меня к Бабуину и мертвым узлом связала их вместе. За это я вам искренне благодарен. Материал получился действительно убойный – я горжусь своей работой.

Все это время Рита молчала, бессмысленно отгибая и загибая ногтем краешек листка настольного ежедневника. Когда пауза слишком затянулась, она подняла на меня глаза, состроила умоляющее лицо, сдвинув брови домиком, и жалобно сказала:

– Продайте мне эту статью… пожалуйста. Я дам больше, чем Липа.

Я покачал головой.

– Обращайтесь к Липе, статья у нее в единственном экземпляре. А теперь выдайте мне мой гонорар. – И я протянул Рите квитанцию.

– Какой же ты все-таки дурак… – вполголоса произнесла она и потянулась к ящику стола за деньгами.

Когда я вышел из центра, глаза с непривычки ослепил яркий свет. Я недолго постоял у подъезда и пощурился, адаптируя зрительный аппарат к дневному освещению. Детская площадка казалась одинокой и заброшенной без душевных бухариков и больше не вызывала приятных ассоциаций. Я вздохнул, заложил руки в карманы и побрел за угол дома. Может, от недосыпа, может, с похмелья, но все кругом воспринималось в мрачных тонах. Я вышел к проезжей части, огляделся напоследок, и мне вдруг вспомнилась печальная история этих мест.

Виноградная улица неспроста получила свое название. Сейчас я стоял на асфальтированной дороге, а когда-то на месте микрорайона Скалистый перевал, да и на всем восточном склоне Холодных скал, произрастал виноградник одного из знаменитейших винодельческих хозяйств юга страны. В один не самый прекрасный день какой-то правитель, никто сейчас даже не вспомнит его имени, решил, что для народа вредно употребление алкогольных напитков, и прекрасный горноморский виноградник был вырублен под корень, а вместе с ним были уничтожены и забыты древние традиции виноделия.

Правители сменялись один за другим, народ пить так и не перестал, а новый виноградник, на месте варварски уничтоженного, так никогда больше и не вырос. Вместо него здесь «выросли» бетонные джунгли, несчастные обитатели которых прожигают теперь себе язвы в желудках искусственным вином, «приготовленным» из химической эссенции импортного производства.

Как говорил один древний даосский мудрец, если что-то мягкое покрыть лаком, то оно станет твердым и утратит свои естественные свойства, что противоречит Дао – единому божественному пути всех вещей. Видимо, именно по этой причине всемудрейший Создатель и не «покрыл лаком» размягченные мозги того самого правителя… и ему подобных…

Вот уже десять минут я скрывался в прохладной тени тополей от солнцепека, ожидая маршрутку. И куда бы я ни смотрел, меня одолевали тяжелые мысли о каком-то пакостном устройстве этого мира и о самоуверенных людишках, все вокруг себя «покрывающих лаком». Наконец из-за поворота вырулил желтый микроавтобус, и я пошел к остановке. Маршрутка остановилась, и из салона вышли трое пассажиров, среди которых я узнал Лию Кальман.

Я обрадовался неожиданной встрече и подал женщине руку, чтобы помочь выбраться из машины. Мы отошли в сторону.

– Здравствуйте, Лия Микаэльевна. Рад снова вас видеть, – поприветствовал я ее.

– Спасибо. И мне приятно с вами встретиться, Семён Давидович. Окончили свою работу?

– Угу. А вы, случайно, не в центр?

– Ну а куда же еще?! – улыбнулась она, и обвела широким жестом обе местные достопримечательности: дом-бастион и гаражный кооператив.

– Знаете, лучше бы вам сегодня с ней не контактировать, – предостерег я Лию Микаэльевну, кивнув подбородком в сторону дома, – она немного не в духе.

– Ничего, мне не привыкать, – беззаботно ответила она, – я только сдам Рите отчет и возьму план мероприятий на следующую неделю.

Мне стало стыдно за свою оплошность, и я поспешил исправиться:

– Вы правы, вам совершенно нечего бояться. Это она вас боится – безотчетно, животным страхом.

– Вы так считаете?

– Я это знаю точно, потому что на вашем фоне проявляется ее истинная личина. Таких людей как вы, Липа воспринимает как нечто антагонистическое, непостижимое, и по этой причине всячески старается изжить со света. Она издевается над вами и одновременно трясется от страха, и чем сильнее боится, тем больше издевается из чувства бессильной злобы – это порочный круг.

Кальман отрешенно смотрела куда-то за мое плечо. Было не понятно, о чем она думает и, вообще, слышит ли меня?