Позволь звезде зажечься (СИ)

Бросив взгляд в окно, Даламар увидел, что Рейстлин и Карамон уже направлялись к Башне. Когда Нуисе исполнилось три месяца, Рейстлин решил позвать Карамона и рассказать ему обо всём произошедшем. Поскольку событий накопилось весьма много, они ушли беседовать рано утром, а возвращались только сейчас, освещённые лучами заходящего солнца.

Даламар бесшумно вышел из комнаты, направляясь им навстречу. Увидев несколько растерянный взгляд Карамона, он понял, что Рейстлин успел рассказать ему всё, и теперь тому явно было нужно отдохнуть и переварить всё, что узнал. Даламар молча указал на комнату, что была подготовлена гостю, и пошёл вслед за шалафи.

— Крисания и Нуиса у меня в комнате. Они заснули.

— Ясно. Спасибо, что побыл с ними, Даламар.

Рейстлин устало тряхнул головой и посмотрел на ученика, что стоял на ногах лишь усилием воли. Тёмные круги под глазами, измождённость, ещё более заострённые черты лица — всё это откликалось в сердце Рейстлина тягучей болью. Любовь, привязанность, доверие — все эти человеческие слабости теперь терзали и величайшего Чёрного мага Кринна. «Бывшего мага», — мысленно поправил себя Рейстлин и перенёсся в комнату Даламара, и осторожно унёс Крисанию и Нуису в свою.

Вернувшись к Даламару, который так и стоял неподвижной статуей и даже не заметил отсутствия шалафи, Рейстлин подошёл к нему почти вплотную, лишь этим вызвав слабый отклик в потемневших глазах эльфа.

— Не двигайся, Даламар, — тихо попросил Рейстлин, взяв лицо эльфа в свои ладони и несильно надавив пальцами ему на виски.

— Шалафи, что…?

Договорить он не успел, проваливаясь в столь блаженное забытьё, которое окружала едва заметная магическая защита. Такхизис не смогла ощутить столь слабую магию, но и пройти не смогла. Она в недоумении попыталась наслать морок на Рейстлина, но и там потерпела неудачу. Её разгневанное шипение отдалось в голове Рейстлина резкой болью, и он едва не уронил Даламара, который, заснув, невольно повис на нём.

Перенеся ученика в его комнату и положив на кровать, Рейстлин устало присел на край, массируя виски. Он сам едва удерживал ускользающее от усталости сознание, но на тонких губах проступила улыбка.

— По ниточке клубочек свивается, — прошептал Рейстлин сам себе и посмотрел на Даламара. — Я привык. Ради любимой, ради дочери. Но я не смирился.

Он совершенно не хотел воплощать свой безумный замысел, когда не был уверен до конца в его осуществимости, но затравленный взгляд Даламара и разговор с братом, в котором он признавал собственное бессилие, сделали своё дело.

— Всё равно Такхизис ничего не поняла, да я и сам ещё не до конца уверен в том, что смогу повторить сегодняшний трюк, — он презрительно выдавил последнее слово. — Простое заклятие, а сил…

Поднявшись, Рейстлин в задумчивости посмотрел на Даламара, но лишь устало махнул рукой и ушёл, пробормотав:

— Всё равно утром ничего не вспомнит.

========== Затишье ==========

К тому моменту, когда Нуисе исполнилось полгода, Крисания уже и думать забыла о мире, что находился за пределами Шойкановой Рощи. Однако, он слишком хорошо помнил о ней и Рейстлине, которые после всех своих путешествий и дел так и не появились, чтобы хоть отчасти объяснить всё произошедшее.

— Крис, я думаю, что мне нужно наконец предстать перед Конклавом, рассказать о потери магии и жить спокойно, а то письмами — приглашающими, настаивающими, угрожающими — уже можно весь Палантас зимой греть.

— Тогда я пойду с тобой. Вдруг, что-нибудь пойдёт не так.

— Нет, оставайся с Нуисой. Им уже нечего мне предъявить. Я больше не один из них.

— И всё же, — тихая тоска, что прозвучала в последней фразе, не укрылась от Крисании. — Я пойду с тобой.

— Хочешь в храм? — предположил Рейстлин.

— И туда тоже.

***

На следующий день Даламар, чтобы несколько ускорить процесс посещения всех вышеперечисленных мест, создал им весьма заковыристый портал, который Рейстлин подхватил кончиками пальцев и, одобрительно кивнув, исчез вместе с Крисанией.

Попав в город, где одновременно раздавались сотни звуков, Крисания сначала немного запаниковала, но, почувствовав немного крепче сжавшуюся на её запястье горячую ладонь, успокоилась. Она шла, привычно положив голову на худое плечо, и могла почти осязать взгляды, что были устремлены на них. Обострившийся слух легко уловливал обрывки разговоров, в которых мелькали фразы, относящиеся к ним.

«Неужели это Маджере и жрица?», «Она что выжила?!», «А сам маг-то кажется ещё прозрачнее стал!».

Последнее замечание невольно вызвало у Крисании тихий смех.

— Что такое, Крис?

— Люди говорят, что ты ещё прозрачнее стал. Надо мне следить, чтобы ты больше ел.

Она почти что видела изогнувшиеся в кривой усмешке тонкие губы и почувствовала ласковое прикосновение кончиков пальцев к своей щеке.

— Люди редко истину говорят. Слушай их меньше.

В храм Рейстлин с ней входить не стал, шепнув на ухо, чтобы не услышал вышедший к ним жрец:

— Я конечно бывший чёрный маг, но всё-таки чёрный.