Позволь звезде зажечься (СИ)

Конечно, это не могло не настораживать, но даже зная наверняка, что Такхизис затевает нечто, что в итоге обрушится на них, могли бы они что-то изменить? Нет. Так ответил Даламару Рейстлин, когда тот поделился с ним своими опасениями. И с того дня Даламар решил последовать совету своего шалафи и просто наслаждаться затишьем.

Но когда Рейстлин встал, поднимая Крисанию на руки, чтобы унести в комнату, то случайно пересёкся взглядом с карими глазами ученика. Понимая, что не успел вовремя заглушить слабую, но всё же вспыхнувшую волну магии в своих глазах, Рейстлин лишь улыбнулся уголком губ и шепнул так тихо, чтобы лишь эльфийский слух смог уловить:

— Забудь.

И понёс Крисанию в Башню.

Даламар прикрыл глаза и неожиданно вспомнил, казалось бы забытый вечер. Карамон пришёл к ним впервые после возвращения Рейстлина и Крисании из Бездны, сам Даламар едва держался на ногах, а потом…

Рейстлин, с помощью магии, исчез из комнаты, в которой они разговаривали и видимо перенёс тогда Крисанию и Нуису к себе, а потом вернулся к нему и наслал, с помощью магии, на него сон без сновидений.

Даламар резко открыл глаза, чувствуя, как по телу пробежала приятная дрожь — даже Такхизис не удалось окончательно отнять магию у Рейстлина Маджере.

========== Необратимое решение ==========

— Знаешь, вот смотрю я на него и думаю, а не стал ли он счастливее после потери своей магии?

— Это сложный вопрос. Ты смотришь весьма однобоко — судишь лишь по тому, что видишь. Что он сам тебе показывает.

— Хочешь сказать, что видел нечто большее?

— Я хочу сказать, что не стану утверждать что-либо с уверенностью.

Посчитав этот разговор законченным, Даламар снова перевёл взгляд на Рейстлина, что-то плетущего из трав и развлекающего Нуису, и Крисанию, сидящую чуть поодаль. Карамон тоже вернулся к созерцанию этой семейной идиллии, продолжая размышлять над словами эльфа.

Жизнь, что сейчас текла в Башне и её окрестностях, воистину казалась какой-то сказкой. Рейстлин проводил всё время вместе с Крисанией и Нуисой, следя за каждым движением дочери, которой недавно исполнился год, и улыбался больше чем за всю свою жизнь. Даламару были отданы на растерзание все ранее запретные книги, и он почти что не отрывался от раскинувшихся просторов знаний. Заглядывающий к ним иногда Карамон более почти не слышал от брата резкого слова, ближе познакомился с Даламаром, который мысленно отметил, что тот больше не похож на пьяницу, который будто вечность назад приходил к Конклаву. Конклав, к слову сказать, сдержал своё обещание и оставил семью Маджере в покое, поверив в полный разрыв между Рейстлином и его магической силой. И лишь только Ладонна порой бросала тревожный взгляд на силуэт Башни, терзаемая сомнениями относительно принятого ранее решения. Даже Такхизис перестала являться к Даламару и не пыталась нанести какой-либо иной удар руками своих Слуг.

Рейстлин действительно стал выглядеть намного более здоровым после потери магии (пусть и неполной). Он не затрагивал тему колдовства ни с Крисанией, ни с Карамоном, которые сами боялись начинать этот разговор первыми, ибо не хотели тревожить болезненную рану. А Рейстлин усердно делал вид, что уже и думать забыл о магии, и что его всё это не волнует. И ему это удавалось настолько, насколько это вообще может делать человек, который почти всю свою сознательную жизнь видел смысл существования именно в магии.

Когда Рейстлин подхватил Нуису на руки и вместе с Крисанией направился в Башню, за ними последовал и Карамон, бросив взгляд на замершего возле дерева эльфа, который явно пребывал мыслями в мирах, видимых лишь ему, и решил не беспокоить его. Он не увидел, что стоило ему отойти, как Даламар пошевелился, опускаясь на траву и устало прикрывая глаза.

Даламар не раз слышал от Рейстлина заветную фразу:

— Любопытство тебя погубит.

И он всегда отвечал с улыбкой:

— Без него, шалафи, я бы так и был слугой.

Вот только сейчас Даламар мечтал, чтобы это качество пропало минувшей ночью. Ему снова пришлось разделить тайну, которая теперь лежала на груди каменной плитой.

Засидевшись за очередной книгой, Даламар не заметил, что уже была глубокая ночь. С сожалением оторвав взгляд от изящно написанных строк, ибо глаза уже с трудом фокусировались на буквах, он уже был готов упасть на кровать, чтобы во сне продолжить вникать в суть таинственных заклинаний или же просто наслаждаться каким-то бессмысленным сновидением, как услышал тихий скрежет.

Проживя в Башне не один год, он, благодаря своему эльфийскому слуху, выучил звук, издаваемый каждым предметом, что находился здесь, и каждым живым (или не очень) созданием. И сейчас Даламар легко узнал шорох мантии Рейстлина и скрежет двери, ведущей в его кабинет, где ранее он изучал глубины магии, заглядывал в другие миры или просто что-то читал. А ещё после потери магии он туда заходил лишь однажды, чтобы поставить у стены посох и разрешить Даламару брать любые книги.