Позвольте вас подставить

– Как ходила? – встрепенулся Гулькин. – Не было такого. Она никогда туда не ходила. Врут они все. Не любят просто нас и врут.

– Так, давай сначала, – перебил его Белов. – Какие там деньги ты искал? Не надо только мне про долг этот смешной говорить! Тысячу восемьсот евро ты там искал, которые Амиров не нашел? И ты не успел, когда убивал, да? Потому что гражданка, – Белов заглянул в протокол, – гражданка Климова подоспела. Так было дело?

– Евро искал, – кивнул Гулькин. – Вернее, зачем мне евро, мне рубли нужны. Покойный муж ее затарил, в тайник, я знал, где он, а Афанасьевна не знала. Они там и сгинули, эти деньги… А чего пропадать-то будут?

– Что значит сгинули? – снова хохотнул Белов. – Ты мне мозги не пудри. Тогда деньги-то другими были, Гулькин! И потом, милиция обыск проводила…

– Обыск… – Гулькин покачал головой и усмехнулся. – Там тайник был – не подкопаешься. Только вот что, начальник, я ничего не украл. При мне денег не нашли, евро этих ваших не нашли!

Коля с вызовом посмотрел на Белова.

– Потому что не было там никаких ни евро, ни рублей, ничего не было. Тайник пуст был, вот так! А за разбитое стекло и хулиганство я отсижу. А я не крал ничего и не убивал, вот так.

– Ну, на суде тебе трудно оправдаться будет, Гулькин, с такими аргументами. Любой прокурор вмиг докажет, что ты виноват. Адвоката-то у тебя, наверное, крутого нет.

– Нет, потому что денег нет! – огрызнулся Гулькин. – А мне и не надо никакого адвоката, я человек честный.

– Ты про это своим алкашам говори, они, может, поверят, и то через одного. Давай уже рассказывай, как старушку убил, надоел ты мне! Раскольников, мать твою… Чем убивал-то? Что за тупой предмет использовал, Гулькин?

– Никакой предмет я не использовал, – стоял на своем Коля.

– Ну, вы поглядите на него, – Белов бросил взгляд на Ларису, как бы призывая ее в свидетели.

– Слушай, начальник, зачем бы я стал бабку убивать? – хрипло заголосил Коля. – Я бы мог и ночью к ней залезть, когда она дрыхла! И рыться сколько угодно, со страху она бы описалась… Да еще с палкой своей. Чего я, Афанасьевну, что ли, не знаю? Она бы как мышь в своей комнате лежала. А ее, между прочим, вечером убили. Милиция говорила, я сам слышал. Чего я, дурной, что ли, не дожидаясь ночи, лезть?

Так продолжалось час с лишним. У Белова и оперативников была своя четкая версия: Коля хотел разжиться евро, для этого подослал Амирова, а когда тот облажался по обкурке – а это было доказано экспертизой, что он именно обкурился в тот день, чем и объясняется его абсурдное поведение, – решил сам залезть и порыться в тайнике. А тут на беду встряла Мария Афанасьевна. Потом Коля просто перетрухнул и сбежал. А уже через несколько дней, зная, что квартира опечатана и никого там, естественно, нет, полез снова и попал прямо в лапы стажера Тренихина.

Коля стоял на своем: да, Амирова посылал, да, сегодня полез сам, но в день убийства ноги его там не было, и Афанасьевну он пальцем не тронул. В конце концов обе стороны не пришли к консенсусу, и Гулькин был отправлен утомившимся следователем Беловым в камеру.

– Ничего, будем ждать, – вытирая пот со лба, оптимистично заявил Белов.

– Будем ждать, – поддакнули оперативники.

– Ничего, ничего, – продолжал следователь. – У нас и не такие кололись.

И уже возвращаясь домой, Лариса подумала о том, что так и не узнала, а где, собственно, находился у старушки тот самый тайник. Может, их вообще было два – один, как утверждал Коля, мужнин, о котором якобы знает только он, другой – собственно Марии Афанасьевны, где она, по-видимому, и заныкала те самые евро. А может быть, там же хранила и другие деньги, на текущие расходы. Ведь денег у нее при обыске не нашли, а это может означать как то, что их взял убийца, так и то, что они до сих пор лежат в каком-нибудь очень укромном месте.

«Вот пенсионеры-старички! – думала Лариса. – Запрячут так, что и не найдешь! И главное, непонятно – для чего хранят?! Себе при жизни во всем отказывают, прибедняются, чуть ли не побираются, похороны потом бывают очень скромные… Все равно им эти деньги в конечном итоге не достаются. Уж лучше бы на себя тратили при жизни».

Вероятность – правда, довольно зыбкая, – что хоть кто-то может знать о возможном тайнике, все же существовала. И этим кем-то была не кто иная, как Люба Климова, работница собеса.

«Хотя она скорее всего уже рассказала бы все, – без особой надежды подумала Лариса. – Ее же допрашивала милиция как свидетеля, обнаружившего труп».

Однако не привыкшая оставлять непроверенными свои предположения, Лариса решила назавтра с утра отправиться в собес. Сегодня это делать было, естественно, уже поздно.

– Лара! – Восторженный голос Котова на сей раз прозвучал в относительно приличное время, в половине двенадцатого ночи. – Я поймал рыбу, сам, сам поймал на удочку!

– Поздравляю, – усмехнулась Лариса. – И большая рыба-то? И кстати, что за рыба?