Позвони мне

– Я никак не врублюсь, вы это без шуток, командир? – абсолютно резонно заинтересовался денщик. – Мне, по простоте душевной, постоянно казалось, что царя Николая Второго некоторым образом с комфортом сопроводили в невозвратную даль нашим революционным трибуналом. С ленинским брательником, если память не изменяет, торжественно распрощались в своё время под перекладиной. Воля ваша, Василий Иванович, но какие могут быть после этого совместные ужины – это же настоящий Армагеддон получается. Может, тогда заодно и святого князя Невского к столу пригласим? Он случаем не на нашем озере толстыми рыцарями раков закармливал? Вы, быть может, решили, по христианскому обычаю помянуть принявших лютую смерть Николая Романова и брательника Ленина? Так это мы завсегда, прямо сейчас давайте и опрокинем по стопочке. Пусть мы не монархисты, не капелевцы, но император православным человеком, кажется, был, да и Ульянова, скорее всего, родители в детстве крестили.

Пулемётчица с ординарцем переглянулись между собой, согласованно насторожились в ожидании ответа комдива, даже вертлявая собачонка присела на задние лапы и на всякий случай зажала зубами свой хвост. В самом деле, должна же наступить хоть какая-то ясность с этим загадочным, свалившимся с неба ужином. Если у командира ненароком съехала крыша или возникло желание разыграть в Разливе комедию, вовсе не обязательно держать боевых товарищей за дураков. Все одно рано или поздно придётся развенчать провокацию.

Но Чапай как ни в чём не бывало загорелся хорошей идеей. Ему показалось очень дельным и своевременным предложение денщика, и он охотно, без долгих раздумий одобрил толковую мысль:

– А ведь и впрямь, давайте сей же час саданем по сто грамм. Дело впереди предстоит непростое, пожалуй, на трезвую голову оно не очень с руки представляется. Может, под хмельком всё гораздо понятней, без излишней мороки заладится.

Анка, на правах заботливой хозяюшки, принялась накрывать гостевой стол. Заставила Кашкета прибрать парующий самовар, очистить столешницу от чайной посуды, а сама нырнула в командирский шалаш за свежей простынкой, традиционно заменявшей столовую скатерть. Тщательно выстелила ладонями домотканую холстину на дубовом пеньке, оправила со всех сторон и вместе с Кашкетом начала расставлять приготовленные закуски. Резаные балыки, икорка, рыба копчёная, огурчики малосольные – всё без спешки и суеты появилось на белой скатерти. Петька, словно баюкая грудного ребенка, вынес из шалаша четвертину чистейшего отгона житной водочки и торжественно водрузил в центре пенька. Чапаевцы в приподнятом настроении расселись по привычным местам, и Василий Иванович командирской рукой наполнил специально припасённые для подобного торжественного случая стограммовые стопочки из гранённого под хрусталь бутылочного стекла.

Глава шестая

– За что всё-таки выпивать собираемся, господа хорошие? – послышался негромкий вопрос, заданный выходящим из лесной темноты человеком. – Пить без тоста так же нелепо, как чокаться порожними бокалами, что просто немыслимо для русского человека. Вы не находите, что порядочный человек должен относиться к выпивке в высшей степени уважительно и осмысленно?

Все присутствующие за накрытым под девизом «Привет коммунизму!» столом на мгновение оцепенели. После чего, словно по команде, единым порывом развернулись в сторону говорившего и увидели в свете костра двух приближающихся мужчин. Один был одет в защитного цвета полевую военную форму, другой – в студенческий университетский сюртук. При этом складывалось чёткое представление, что незнакомцы пришли из обступившего поляну затаённого леса разными дорожками и рассматривают друг друга в первый раз с нескрываемым любопытством. Младший по виду, в студенческих одеждах, гость делал старшему непонятные знаки рукой, как будто предлагал подойти к столу с другой стороны, на военном языке – «взять в окружение».

– Ни фига себе, – не сдержался Петька, признав в человеке под полевой гимнастёркой не единожды виданного на картинках царя Николая Романова, с фрачным Георгиевским крестиком, приколотым на левой стороне груди. По спине ординарца пробежала знакомая лихорадочная дрожь, как перед кавалерийской атакой или в момент взятия языка. Рука непроизвольно потянулась к деревянной кобуре, и он снял с предохранителя свой безотказный маузер. Лёгкий сухой щелчок взведённого оружия тревожной ноткой прошил тишину.

– Нехорошо, не в русских традициях поднимать налитые чарки, не дождавшись званых гостей, тем более когда приглашенные вами же люди с дальней дорожки пожаловали. Мы с Александром Ильичом, что называется, с небесного скорохода на встречу без пересадки пожаловали. Путь немалый проделали, рассчитывали на гостеприимную встречу. Нам обещали дружеский стол и приличное обхождение, а за маузеры ничего мы не слышали. Хорошо, что артиллерию не задействовали, прямо Бородинское сражение для нас подготовили.