Позвоночник

У границы, в конце тумана, стоял стол. За столом, с трех сторон окружённый обширным креслом, сидел козёл в костюме-тройке, при галстуке и запонках. Морда у него была козлиная, самая типичная для его вида. На столе лежали бумаги, аккуратно сложенные стопками. «Пропуск, пожалуйста», – прогнусавил чинуша с рогами. Юна растерялась. «Это вообще-то моя реальность, моё тонкое тело. Какой, к чёрту, пропуск?» – возмутилась она. Зверь остался невозмутим. «Положено», – отчеканил ещё гнуснее. Юна задумалась. И сделала то, что всегда прокатывало на работе: сняла с себя одежду, одним жестом, через голову. «Так пойдет?» Козёл, кажется, растерялся. Но взял себя в руки. Не в прямом, конечно же, смысле. При исполнении дрочить нельзя. «Я вижу, откуда вы пришли, – покопался в листах, нашёл нужный, – Юна Родионовна. Но не вижу, что понимаете, куда. Пропуск, пожалуйста». Пришлось, со вздохом, одеться. Ситуация не разрешалась. Так ведь повсюду, правовая машина гнёт, не задумываясь. Например, сносит неузаконенные дома, целый квартал, вместо того, чтобы поселить туда бездомных. Делает по букве, а не по совести. Юна напряженно думала: «Что я видела с холма, в этом районе? Универстеты, бизнес-центры, престижные заведения. Ключевое слово тут – престиж. Пропуска мне никто не давал, соответственно, он должен быть на мне. Что в человеке отвечает за эго, его стремления? Где место такого стремления?» Пока она думала, идея пришла сама. Она ведь тут не телом, тело – проекция ума. Можно засунуть руку в живот, прямо через балахон, под пупком, где-то… Твердое, чуть шершавое. Она протянула козлу свой диплом, с отличием. Диплом академии имени Вагановой. Козел принял его, из рук в руки. Достал из выдвижного ящика очки, водрузил их себе на нос и принялся изучать документ, причмокивая. Нашел какую-то папку, вынул оттуда фотографии (где она, счастливая студентка, и Тимур, и весь курс) и, видимо, характеристики. «Всё верно, – поднял глаза, почему-то очень грустные, попутно убирая в папку все бумажки, включая её диплом. – Можете проходить». Юна кивнула и, так же, как в прошлый раз, разорвала собой туман.

Алая лента, Сушумна, по-прежнему связывала один сектор с другим, но, кроме неё, ничего общего между секторами не было. Стекло и свет, и высотки, и середина дня. Люди в официальной одежде, улыбки по стандарту. Вопрос с жужжанием носился вокруг её головы. «Не может такого быть, что человек без диплома застревает на втором уровне», – возражало всё, что могло в ней возражать. Не застревают, не бойся, – ответили ей (она успела привыкнуть к таким мгновенным ответам), – то есть большинство застревает, но есть и те, кто поднимается. У них другие пропуска». Не споткнись на социальной лестнице, хохотали птички, с нее ох как больно падать. Хотя, ты-то уже… Уши пришлось прикрыть. Открыла: молчат птицы, бурлит город. Пищат светофоры, сигналят водители, читают лекции профессора, спят студенты, гонятся за местом начинающие соискатели, торгуют знающие свое дело торговцы, и всё это – вокруг озера. Озеро, в центре, сияло, как зеркало, если подойти к нему достаточно близко. Река впадала в озеро и выпадала из него, не меняя ни своего, ни его цвета. Реку, в этом районе – шире, чем в предыдущих, пересекали мосты.