Позывной ’Грэй’

Микола был прав, чёрт его задери! Я был должен отдать этот приказ. Последний свой приказ, как командира. Мы разорвали белую простыню на ленты, повязали на предплечье в качестве отличительного знака.

— Атакуем! Если я погибну, сдавайтесь берлессам! — таково было моё напутствие бойцам.

Ещё одна схватка. Ещё несколько бессмысленных смертей под моим руководством. Да, я понимал, против кого мы сражаемся, но не знал, чем закончится бой по итогу. Что нас ждёт после сдачи в плен? Адские муки, пытки и издевательства или возможность встать в строй настоящей армии? Где есть настоящие командиры, где обустроен быт, налажен подвоз продовольствия и боеприпасов, где есть медики и надежда на выживание.

Мы поставили на кон всё, что у нас было, но что там в чёрной шкатулке?

Бой длился шесть часов. Северяне, большей частью, были уничтожены берлессами. От нас было толку, как от комара говна. Тем не менее, мы продвигались вглубь посёлка дом за домом, улица за улицей. Постепенно всё стихло. Я уже выбился из сил, когда по громкоговорителю, как на каком-то митинге, к нам обратился предполагаемый союзник:

— Ополченцы! С вами говорит генерал берлесской армии Кудряшов! Выходите по одному, с поднятыми руками.

Мы с Алексеевым сдались первыми. Выползли из укрытия, отряхнулись, подняли руки и пошли в сторону берлессов.

Страха не было. Я так выебся, что еле ноги переставлял. В голове шумело, перед глазами всё плыло. Тихо стало, и так хорошо, как будто больше и не будет ничего такого никогда. Пахло дымом и вспаханной землёй. А ещё дождём. Я думал о том, что было бы здорово, если бы дождь пошёл. Жара стояла больше недели, так что дождь был бы благодатью божьей.

А потом я увидел берлессов.

Чёрные от копоти, такие же уставшие, как и мы, они стояли величественные, как боги, в первоклассном обмундировании, уверенно держа оружие в руках. Их было человек тридцать, не больше, но от них веяло таким мужеством, таким геройством и уверенностью в своём превосходстве, что я боялся к ним приближаться. Как же жалко мы выглядели на фоне этих воинов.

Нас держали под прицелом, поэтому близко мы с Алексеевым подходить не стали. Нам было приказано представиться и разоружиться.

— Это все? — спросил у меня берлесский капитан.

Я пересчитал своих. Восемь вместе со мной. Бойцы выглядели испуганными, даже Алексеев стоял, навострив уши. Мне оставалось только уповать на господа и милосердие берлессов, самолично сдавая пацанов в их руки.

— Так точно.

— В колонну по одному, руки за голову!

— Где Кудряшов? Мне нужно с ним переговорить!

Я должен найти сестру и как можно скорее! А потом будь, что будет.

Глава 30. Сергей

Капитан ткнул меня в спину автоматом, заставляя шагнуть вперёд.

— Ты тупой, что ли? — заорал на меня он.

— Мне нужно переговорить с Кудряшовым! — повторил я, за что получил прикладом в загривок.

Я упал на колени, и берлесс пнул меня в голень. Больно, сука!

— Я тебя сейчас... — зашипел капитан, и я приготовился к тому, что меня сейчас жёстко отметелят.

Меня никогда не били. Дрался, бывало. Но чтобы прямо меня кто-то отхуярил? Не было такого.

— Отставить, Барсов! — раздался зычный голос рядом, и я повернул голову.

Лысый, как коленка, мордатый мужик. Из оружия только пистолет на поясной кобуре. Отличительных знаков на нём не было абсолютно никаких.

— Кудряшов! — представился мужик. — Подчиняйтесь нашим приказам, капитан. Или окажетесь в одной яме с северянами!

— Наши гражданские остались в посёлке! Там моя сестра! Я должен найти её! Пожалуйста!

Кудряшов провёл по голове ладонью и посмотрел на меня.

— Темнеет. Посёлок заминирован. Растяжки на каждом углу.

— Да плевать! Я один пойду!

— А ты знаешь, капитан, где искать? — Я не ответил. На даче Стрельцова. Где ещё? А если её там нет? — Вот и я не знаю. Мы вас допросим, потом северян. Если кто-то её видел живую или мёртвую, я сообщу. А теперь встал и пошёл!

Мне пришлось подчиниться. Шли мы довольно долго, около часа. Нам не разрешено было пить, да мы и не просили, поэтому этот путь выдался утомительным. Впереди нас точно так же вели пленных северян. Я не видел начала их колонны, но их было довольно много. Мне удалось насчитать сорок человек. У них было много трёхсотых. Их несли на носилках, вели под руки. Из-за этого мы шли очень медленно.

Техника и часть солдат остались у посёлка. Всего в зачистке участвовало не больше роты.

Берлессы крутые ребята? Да не то слово. Среди пленных северян были и фрогийцы, судя по форме, и бриминцы. Наёмники, профессионалы.

Чуваки зачистили посёлок, а потом взяли в плен пятьдесят человек? Пусть мы и сдались добровольно, без боя, но тем не менее впечатляло.

Некоторые берлессы снимали происходящее на телефоны или гоупрошки. Я испытывал стыд и за себя, и за северян одновременно. Мы сражались друг с другом, положили много ребят и потом тупо сдались берлессам, а значит, проиграли. Это было самое стрёмное ощущение за всю мою войну. Было ещё много ужасных моментов и после плена, но никогда я не чувствовал себя большим говном, чем сейчас.