Позывной "Хоттабыч"

– Не далее, как неделю назад, прочитал эту, во всех смыслах замечательную сказку своей младшей внучке. Джин Гасан Абудуррахман ибн Хоттаб… Поразительное совпадение! Не правда ли, Гасан Хоттабович?

– Чего только в жизни не бывает, Вильям Карлович! – Я неопределенно развел руками. – Он Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, и я Гасан Хоттабович Абдурахманов. Он старик, да и я тоже на красного молодца совсем не похож!

– Совпадение? – ехидно прищурился историк.

Вот ведь въедливый жучара, не отцепится никак!

– Все может быть, – как можно более «обтекаемо» ответил я. – Однако не исключаю того факта, что писатель Лагин где-то услышал о моем имени и почтенном возрасте краем уха. Так и получился старик Хоттабыч. Если судьба нас когда-нибудь сведет, обязательно об этом спрошу.

– А что не так с вашим возрастом? – поинтересовался Вильям Карлович.

– Так дедуле сто два года! – вместо меня со смехом ответила Надюшка. – Еще бы не заинтересоваться!

– Ох! Вы не шутите, любезная…

– Надежда Нефедова! – представилась Надюшка, тоже поднявшись на ноги.

– Нефедова-нефедова… – Вновь «заскользил» носом по строчкам доцент. – Есть! Нефедова Надежда! – И он поставил «крыж» напротив её фамилии.

– Ничуть не шутит! – хрипло отозвался я. – Сто два – как один день!

– Ваш возраст, любезный Гасан Хоттабович, действительно внушает! – Покачал в изумлении головой Вильям Карлович. – И даже спрашивать не буду – как вы оказались в рядах этих достойных молодых людей… Ну, кроме некоторых… – Он бросил взгляд на замершего на полу Толоконникова. – Которым – наука… Просто так в Силовое отделение училища не попасть… Так вот, – он, наконец, вновь вернулся к теме предыдущего разговора, – чтобы изменить человеческое обличье на, так сказать, допустим, шакалью морду…

– Как у Анубиса? – вклинился я с уточняющим вопросом.

– Да, как у Анубиса, – кивнул старичок, – потребуется неслабое такое воздействие Силовика-Тератоморфа. Я, к примеру, мог бы «вырастить» у этого нахального курсанта пару лосиных рогов…

Класс утонул в хохоте, представив Толоконникова с рогами на макушке.

– Но не буду этого делать! – подождав, пока смолкнут смешки, продолжил Вильям Карлович, пускай ему рога будущая супруга отращивает… – Последние слова доцента вновь потонули в веселом смехе. – А вот на глобальное изменение облика, по типу Анубиса или сокологолового Ра, не хватит мощности моего Источника. Ладно, – Шильдкнехт поднялся на ноги и вышел из-за учительского стола, – считаю наказание вполне достаточным, чтобы кое-кто задумался о своем дальнейшем поведении.

Подойдя к «поверженному» курсанту, доцент присел над ним на корточки и провел левой рукой по безротому и безглазому лицу, словно прилипшую паутину снимал. Опаньки! Вот и «прорезались» потерянные «органы»!

– Ну-с, молодой человек, – произнес субтильный старичок, карикатурно сморщившись от бьющего из окна прямо ему в лицо яркого лучика солнца, – будете еще безобразничать на моих лекциях?

– Нет-нет! Что вы? Нет! – Поспешно залепетал дрожащим голосом Егорка, хлопая вновь обретенными глазами. – Простите дурака, Вильям Карлович! И слова дурного… да и вообще слова… от меня больше не услышите!

– Запомните, дорогие мои товарищи курсанты! – поднявшись с корточек, во всеуслышание объявил преподаватель. – Что с первого взгляда невзрачный и никчемный жалкий человечишка, которого, казалось бы, плюнь и разотри – на деле может оказаться очень опасным противником! Никогда! Запомните! Никогда не грубите неизвестным вам людям! Будьте взаимно вежливы и обходительны друг с другом! Кто знает, что за Сила скрывается за внешне неприглядной вывеской?

Вот молодец, дедок! Как прожарил напалмом «зажравшиеся» душонки! Может, хотя бы сейчас, некоторые и призадумаются…

– Перерыв десять минут! – объявил доцент, подойдя к учительскому столу. – Приведите здесь все в порядок, а после продолжим наши занятия! – Он раскрыл потертый кожаный портфель, лежавший на краю столешницы, и достал из него жестяную коробку папирос «Девиз». – Курите, Гасан Хоттабович? – поинтересовался он.

– С удовольствием составлю вам компанию, уважаемый Вильям Карлович! – произнес я, тоже поднимаясь.

– Угощайтесь! – Доцент поднес ко мне открытую жестяную коробку, откуда я вытащил папироску. – Эти намного ароматнее казенных! – пояснил он.

– Премного благодарствую! – велеречиво ответил я, направляясь к выходу из класса следом за доцентом-коротышкой.

Мы вышли во двор и неспешно продефилировали до беседки, оборудованной лавками и мусорными ящиками для курящих преподавателей, курсантов, начальства и остального «обслуживающего» персонала училища. Приземлившись на одну из лавок, мы с удовольствием задымили. Табак в «Девизе» действительно выгодно отличался от папирос «Дымок», выданных мне начхозом Пасичником.

– Весьма недурственно, Вильям Яковлевич! – после пары глубоких затяжек, похвалил я выбор доцента.

– А! Заметили, как мягко идет? – похвалился доцент, выпуская дым кольцами. – А от этого вашего «Дымка» только глотку дерет – спасу нет!