Позывной «Зенит»

— Не зря Абдалла ибн Хусейн в свое время водил дружбу с англичанами, потому что после окончания мандата ООН на правление нашими землями представителями Великобритании и с их подачи его провозгласили королем Иордании. Обуреваемый желанием возродить халифат на обломках Османской империи, он аннексировал Западный Берег. Мы, палестинцы, не были столь воинственны и вынуждены были признать его правление. Лига арабских государств, получив заверения от Иордании, решила рассматривать аннексированную территорию как находящуюся в доверительном управлении до тех пор, пока не будет решен палестинский вопрос. Мы сделали выводы. Палестинцы считают преемника короля Хусейна временным соратником в борьбе с Израилем, этим главным злом на нашей земле. Поэтому при Организации Освобождения Палестины, как крупной политической структуры, создалось военное крыло ФАТХ. Именно в его лагеря вы и направляетесь. Нам оказывают политическую и военную поддержку многие арабские государства, и прежде всего, Египет.

— Что вы им в ответ за это? — задал острый вопрос немец.

— Нас используют, — откровенно ответил Азиз. — Мы это понимаем. Мы не армия в традиционном понимании, мы — армия террора. Пока это все, что тебе надо знать. У нас много дел в Европе, и мы всегда рады людям, которые выглядят как европейцы, а действуют как друзья Палестины. Я замолвлю за тебя слово.

— Спасибо, уважаемый Азиз.

— Надеюсь, после поездки назвать тебя «братом по борьбе».

— Да сбудутся в скором будущем твои пожелания, уважаемый. Мне пора.

— Мусульмане не говорят о будущем уверенно, так как не знают, что будет. Только Аллах Всевышний ведает об этом. Свое знание он открыл пророкам и донес до нас в Коране. Мы верим в него. Но то, что нам не открыто, например, что будет завтра, или через минуту, или через неделю, мы, вверяя судьбу в его руки, говорим «ин шаа Аллах».

«Если пожелает Аллах», — перевел для себя Батый и повторил: — Иншаалах.

Глава 20

Информация о том, что они полетят как персы, сильно развеселила компанию. Тут же посыпались шутки.

— Ну ладно мужчины, покрасятся в жгучих брюнетов и наклеят усы, а Хуберт что красить будет? У него же лысина.

Однако Малера эти колкости мало волновали, он советовался с Юргеном.

— Хорошо, мужчин мы действительно загримируем. У Макса в театре есть набор усов, бород, для меня найдем парик, а с женщинами как? Им что клеить будем?

— Им тоже надо будет покрасить волосы. Тональный крем нанести на лицо, как сильный загар, подведем брови, нарисуем щеки — все как принято на Востоке. Можно очки с большой оправой. Однако для женщин главное не лицо, а одежда. Тебе придется их заставить надеть длинные юбки до щиколоток, а я покажу, как восточные женщины повязывают платок. Будут видны только глаза, рот и щеки. Наши женщины свободных нравов наверняка будут возмущаться.

— Не переживай за это, я справлюсь. Езжай купи платки и юбки. Какие, тебе видней.

— Тогда и мужчинам надо пиджаки поуродливей, строгие темные рубашки. Не могут иранцы щеголять в модных шмотках при возвращении на родину, где население соблюдает суровые религиозные нравы.

Адвокат согласился и с этим.

После обеда все отъезжающие завалились в «Берлинский балаган», где над их внешним видом стал активно колдовать Фокс. Они сами были поражены, как изменился их внешний вид после грима и нового реквизита. Больше всего, конечно, бунтовали Андреас и Эльза. Бодер стерпел, когда ему приклеили висящие усы, но скверно пошитый пиджак мерить категорически отказывался.

— Я не буду надевать это уродство. Что, персы не носят нормальные кожаные куртки, как у меня?

— Иран на самом деле бедная страна, — терпеливо убеждал его Батый. — Конечно, там есть богатые граждане, которые могут себе позволить купить европейскую одежду из люксовых магазинов, но они это не демонстрируют в людных местах. Там это не принято. Поэтому я прошу тебя надеть этот пиджак только для фото и на время прохождения пограничного контроля. — Юрген говорил это достаточно громко, обращаясь, по сути, не столько к Бодеру, сколько к остальным. Он понимал, что немцы нервничают, прекрасно осознавая, что теперь их ищет вся полиция и спецслужбы Германии, а тут надо идти в самую пасть врага.

— Было бы гораздо хуже, если бы пришлось вылетать через пограничный контроль ФРГ, — продолжал он для всех.

Андреас ворчливо согласился, признавая его правоту. Это мнение негласно признанного лидера повлияло и на других. Гудрун перестала возмущаться, и теперь женщины помогали друг другу завязывать платки на восточный манер. Спокоен был только адвокат. Даже излишне спокоен. Его нервозность выдавало только то, что он ни на минуту не расставался с толстым портфелем.

Наконец, приготовления закончились, знакомый фотограф отщелкал членов «Группы Красной Армии» для паспортов, и они разъехались.

Остался только Хуберт.

— Хочу с тобой поговорить, Макс. — В голосе адвоката сквозила неуверенность, что ему было не свойственно. — Мы одни? — Он внимательно огляделся по сторонам.

— Да. Что тебя тревожит, Хуберт?

— Что, заметно?

— Я тебя никогда таким не видел.