Прайд окаянных феминисток

Бэтээр слушал и испытывал неожиданное облегчение. Все-таки этот подонок — не Любочкин отец. Пулька говорит, что наследственность — это фигня, наследственность всего пять процентов в человеке определяет. Подумаешь, пять процентов… Никто и не заметит. Но все-таки это очень хорошо, что Любочкин отец — не этот подонок. И зачем хоть Любочкина мать за него вышла? Судя по тому, что о ней известно, — нормальная девчонка, не пьющая, не гулящая, поздний ребенок у одинокой матери, любимый единственный ребенок, послушная девочка, отличница, красавица и спортсменка — фигурным катанием она занималась. В восемнадцать лет вдруг ссорится с матерью и уезжает из дому куда глаза глядят. Через полгода сообщает матери, что вышла замуж и родила дочку Любочку, живет в общежитии с мужем и с ребенком. Мать приехала, посмотрела на этого мужа и на это общежитие, попыталась увезти дочь и внучку к себе, они опять, кажется, поссорились… Случайные свидетели говорят, что Любочкина мать заявила, что не оставит ребенка без отца, она сама без отца росла, она знает, что это такое. А этот подонок говорил, что пусть ему благодарны будут — он чужой грех прикрыл и чужого ребенка себе на шею повесил. И даже после таких заявок Любочкина мать не оставила этого подонка. Все-таки баб понять действительно невозможно. Да и бабушка Любочкина тоже хороша: повернулась — и уехала. И оставила дочку с таким мужем, а внучку — с таким отцом. Можно это понять? И никогда больше не встречались, с ума сойти. Правда, квартиру дочери она здесь купила. С балкона этой квартиры пьяный подонок ее дочь и столкнул. И как Любочка уцелела? Бабка ее забрать хотела, да умерла после инсульта. Зять узнал о завещании — и уж совсем не понятно, как Любочка уцелела.

— А это точно, что Любочкин отец — кто-то другой? — спросил Бэтээр. — И факты какие-нибудь есть?

— Другой, другой, — проворчала Ядвига недовольно. — И факты кой-какие есть. Несколько бабкиных писем сохранилось, два дочкиных письма к ней. Еще известно, что познакомилась она с будущим мужем за четыре месяца до рождения дочери. А главный факт — медицинский. У Любы четвертая группа крови, резус отрицательный. У матери и ее мужа кровь вторая, положительный… Муж матери не может быть отцом Любы, кровь не та. У Любы кровь от настоящего отца. Знать бы еще, кто такой… Чего доброго, объявится, холера, не вовремя, добавит нам возни. Да и мошенничество возможно. Наследство все-таки не копеечное. Хорошо еще, что группа крови редкая, да и генетическую экспертизу можно провести.

— А что, группа действительно такая редкая? — заинтересовался Бэтээр. — Какой процент с такой группой крови?

— Не помню, — нетерпеливо отмахнулась Ядвига. — Небольшой. Для мошенничества никакого простора. Среди этого процента и женщины, и дети, и старики, и инвалиды… А нужно будет найти молодого мужчину, который мог быть отцом. И чтобы целый ряд условий совпал. И чтобы экспертиза подтвердила хотя бы на шестьдесят процентов: да, мог… И при этом чтобы претендующий на отцовство не оказался алкоголиком, наркоманом, уголовником, психически больным, вич-инфицированным, бездомным, безработным, недееспособным, гражданином другой страны… Да еще пусть объяснит, почему столько лет — ни слуху, ни духу, а тут вдруг объявился. Да если даже и докажет, что родной отец — это он, все равно не факт, что ребенка ему отдадут. Нет, для мошенничества условия неблагоприятные. Но мало ли что бывает… Ладно, не будем заранее беспокоится.

— А я и не беспокоюсь, — заявил Бэтээр. — Я гражданин России. Совершенно неинфицированный, зато дееспособный. И не бездомный, даже совсем наоборот.

Все молчали и смотрели на него с недоумением. Не понимают. А вот он сейчас ка-а-ак объяснит…

— Тихо, — вдруг сказала Ядвига угрожающе. — Тихо, Борисов, тихо. Помолчи минутку, дай мне подумать… Знаешь что, пойдем-ка покурим на лестнице… в смысле — на улице. Девочки, мы буквально на пару минут!

Она вскочила, выдернула Бэтээра из-за стола и погнала его к калитке, ощутимо пихая в спину маленьким твердым кулаком и сердито бормоча на ходу:

— Тихо, Борисов, молчи… Разговорился, как на трибуне… И что у мужиков за привычка такая дебильная — обязательно все растрепать должны! Звенишь, как пустая бочка…

Бэтээр послушно шел, терпеливо снося тычки твердого кулака и обидные слова, и с интересом ждал, что будет дальше. Ядвига выгнала его за калитку на улицу, вышла сама, огляделась, вздохнула и хмуро сказала:

— У тебя четвертая группа и отрицательный резус-фактор.

— Ягода малина, ты гений, — искренне восхитился Бэтээр.

— Да, я знаю, — рассеянно согласилась она и пошла вдоль улицы по заросшей травой обочине, о чем-то напряженно думая.

Бэтээр пошел рядом, с ожиданием поглядывая на ее стриженую макушку. Наконец не выдержал, спросил только затем, чтобы нарушить молчание:

— А как ты догадалась?

Ядвига остановилась, вынырнула из своей задумчивости, задрала голову, уставилась ему в лицо и злобно рявкнула: