Прайд окаянных феминисток

До самого обеда Бэтээр катал Любочку на шее, демонстративно не путаясь ни у кого под ногами, весь обед Любочка просидела у него на коленях, а после обеда они с Любочкой просто взяли — и уехали. Не соваться же опять со своей помощью, если Тоська с Нюськой только и ждут, когда все поедят и можно будет заняться мытьем посуды, а первую смену баб на огороде незаметно сменила вторая. Или уже третья? Вот интересно, почему это совершенно посторонние люди хозяйничают в саду яблочной кошки, как у себя дома? И почему яблочная кошка разрешает совершенно посторонним людям…Впрочем, если глядеть со стороны, — он ведь тоже посторонний, и тоже пытается что-то такое…не хозяйничать, конечно. Просто помочь чем-нибудь, вот и все.

От расстройства Бэтээр даже забыл предупредить яблочную кошку, что увозит Любочку в большое путешествие по магазинам. Любочка строго напомнила ему, что «надо отпрашиваться», и Бэтээр совсем расстроился: хорош бы он был, если бы Любочка не напомнила! За такое своеволие яблочная кошка и пристрелить его могла бы.

— По магазинам? — удивилась яблочная кошка. — Зачем? Впрочем, ладно… Тимур Романович, а кого-нибудь из девочек не захватите заодно? Вере-Наде тоже кое-что купить надо.

И они захватили Веру, которой надо было купить тапочки для Нади, но о тапочках все дружно забыли в отделе детской одежды, и это оказалось очень кстати, что Вера поехала с ними, потому что он сам сроду не сориентировался бы во всяких складочках, оборочках, кокетках и пуговичках. Не говоря уж про цвет увядшей розы. Цвет увядшей розы его особенно поразил.

— А зачем увядшей? — неуверенно запротестовал он. — Может, лучше что-нибудь не увядшее? Свежее что-нибудь?

— Дядя Тимур, яркие цвета — это вульгарно, — снисходительно объяснила Вера. — Так тетя Наташа говорит. Тетя Наташа говорит, что из яркого не вульгарны только белый и черный. А увядшая роза — это очень стильно. Видите, он не совсем розовый, а как будто еще немножко и серенький…Или это немножко сиреневый? В общем, красиво. Даже у тети Наташи такой костюм есть.

Против последнего аргумента возразить было уже нечего, тем более что Любочке увядшая роза тоже очень понравилась. Особенно понравилось то обстоятельство, что костюм пришлось брать на вырост — вещи ее размера были только какие-то несерьезные, предназначенные для несмышленышей лет трех. Так что почти все они взяли в той или иной мере на вырост.

— Брюки мы сантиметров на десять подвернем, а когда Любочка вырастет, тогда опять отпустим, — рассуждала Вера на обратном пути. — А когда еще больше вырастет — немножко укоротим, и будут бриджи. А майка сначала будет как платье, потом опять как майка, а потом как топик. Правильно?

— Правильно, — соглашался Бэтээр, даже не пытаясь понять, о чем идет речь. Да разве этих женщин можно понять… — А когда Любочка еще больше вырастет, она во все эти тряпки просто не влезет.

— Что, правда? — поразилась Любочка с недоверчивым восторгом. — А я так правда когда-нибудь вырасту?

Бэтээр понял, что сказал что-то очень уместное. Эх, жаль, яблочная кошка не слышала!

Но яблочной кошке все очень подробно рассказали — и Вера, и Любочка, перебивая и дополняя друг друга, — а он стоял в сторонке и скромно молчал, снисходительно наблюдая, как женщины всей толпой роются в куче разноцветных одежек на столе за домом. По очереди прикладывают к себе крошечные платьица и футболочки, брючки и сарафанчики. Цвет обсуждают. Увядшая роза понравилась всем без исключения, даже Тоське, которую Бэтээр ни разу в жизни не видел ни в чем, кроме черных джинсов и серой футболки. Или в сером свитере, если дело было зимой. Яблочной кошке тоже, кажется, все понравилось. Правда, никаких Любочкиных сарафанчиков она к себе не прикладывала, зато тут же предложила устроить показ мод, и Любочка полчаса крутилась перед восхищенными зрителями во всех нарядах по очереди, пока дело не дошло до зимней куртки на меху, и тогда яблочная кошка объявила, что показ зимней коллекции переносится на более прохладное время года. На Бэтээра она посматривала вроде бы без настороженности, но потихоньку все-таки спросила:

— Зачем так много-то? В принципе, у Любочки уже есть все необходимое. А на осень и зиму мы собирались попозже…

— Ничего не много, — авторитетно возразил Бэтээр. — Все пригодится, вот увидишь. На детях в этом возрасте любая вещь, даже на вырост, — буквально на месяц, а потом уже все, мала. Что ж я, не помню, как Пулька росла?

Яблочная кошка ничего не сказала, но посмотрела так, что Бэтээр понял, что опять что-то правильное сказал. Есть все-таки справедливость на свете. Раз уж ему не удается свои лучшие стороны в настоящей работе показать, так хоть везет до сих пор, что не ляпнул чего-нибудь такого, за что его можно было бы запрезирать до полусмерти. Хотя, вроде бы, ничего такого умного до сих пор тоже не говорил…Не поймешь этих женщин. Будем считать, что пока просто везет. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы. И когда хоть эти юристы наконец-то придут?