Прах и пепел

Эркин увидел помертвевшее лицо Тима и рывком, ещё не зная, что сделает, кинулся к этой сволочи. Говард уже открыл рот для следующего слова. Паузу нельзя ни сокращать, ни передерживать, каждое слово должно прозвучать чётко и отдельно. Шесть слов – шесть уровней подчинения. Реакцию на вводный сигнал черномазый показал отчётливо. Но второго слова он произнести не успел. Перед ним встала, заслонив собой весь мир и прежде всего негра в кожаной куртке, высокая и особенно широкая из-за толстой рабской куртки фигура. И второе ключевое слово не прозвучало. Вместо него, необратимо разрушая формулу, у Говарда вырвалось:

– Чего тебе?

– Позвольте прикурить, сэр, – подчёркнуто вежливо ответил Эркин, извечным жестом курильщиков показывая зажатую в пальцах сигарету.

– Что?! – изумился Говард и, вглядевшись в это красивое, издевательски вежливое лицо, выдохнул: – Ах ты, скотина, погань рабская, ты…

Но рядом с Эркином уже встали Абросимов и Чолли, быстро подходили остальные, и Говард с ужасом увидел, что кольцо вот-вот сомкнётся. Выход… Говард попятился, отвернулся и наткнулся взглядом на солдата с автоматом на груди. Ствол смотрел в упор, и руки наготове.

Всё вместе не заняло и нескольких секунд. Презрительно отвернувшись от Говарда, Эркин по-русски спросил Берестову:

– Можно ехать?

– Да, – улыбнулась она и, вежливо кивнув Хантеру, пошла к машине.

Со смехом, шутками и подначками расселись по машинам. Тим успел только благодарно хлопнуть Эркина по плечу, шепнув:

– За мной.

– Сочтёмся, – ответил по-русски Эркин, залезая в кузов.

Согласно взревели моторы, и заполненные грузовики плавным ходом покинули площадку перед складом.

– Мою машину! – Говард кинул ключи Хантеру.

Тот поймал их на лету и мгновенно исчез.

Говард хотел избавиться от свидетеля своего унижения, что Хантер отлично понимал. Это могло обернуться большими, очень большими неприятностями и для него самого, и для семьи. Старик не знает пощады. Но и силы у него уже не те. Так что… может, и обойдётся.

Когда он подогнал машину, Говард уже успокоился. Во всяком случае, внешне. Он поблагодарил Хантера кивком и достаточно приветливо попрощался. Когда серый «линкор-люкс» скрылся за углом, Хантер перевёл дыхание и вытер мокрое от пота, несмотря на холодный ветер, лицо. Ну, устроили русские свиньи праздничек, ну… Но, вспомнив искажённое страхом лицо старика, не смог не улыбнуться. Воспоминание не из тех, каким можно поделиться, но всё равно – приятно.

В грузовиках бушевало веселье. Никто особо не понимал, в чём было дело, но дать какой-то сволочи по морде… да ещё так, что ни одна сволочь не придерётся… это ж праздник! Светит солнце, от ящиков сладко пахнет, и сладость эта наша, а не чья-то там.

Слыша взрывы хохота в кузове, Тим только головой крутил. Надо же, как разошлись. Надо же… надо же… неужели обошлось, неужели он смог, неужели это больше не имеет власти над ним? Да нет – тут же оборвал он сам себя – не влез бы Мороз, так где бы ты был сейчас? Первое слово ещё не страшно, не так страшно. А остальные слова Мороз не дал сказать, прикрыл собой. И другие мужики как кинулись. Все, сразу. Тим вспомнил лицо Старого Хозяина, когда тот уходил, и улыбнулся. Впервые Старый Хозяин получил… по носу, по морде, нет, надо же, как получилось, как повезло. Тим рассмеялся, плавно вписывая тяжёлый грузовик в поворот.

– Какая хорошая погода сегодня, – тщательно выговаривая слова, сказал он Берестовой по-русски.

Тиму было сейчас всё равно, что говорить и с кем. Счастье ещё, что руки и голова заняты.

– Да, – улыбнулась Берестова, – с погодой нам повезло.

«А могло и не повезти», – закончила она про себя. Явно готовилась какая-то провокация, но хорошо, что семейные мужчины в бригаде, а не парни, молодые точно бы сорвались. И кто знает, сколько ещё недобитков сидело за дверями соседних складов наготове. Если бы началось…

– И вообще… день очень удачный, – сказала она вслух.

Тим радостно кивнул. Удачный день. Точно сказано. День удачи. А вон… вон уже и лагерь виден. Ну да, обратная дорога всегда короче. Подъезжая к воротам, Тим посигналил, и они плавно открылись.

– К складу? – повернулся Тим к Берестовой.

– Да, – кивнула она. – Сразу и разгрузим.

В окружении быстро растущей шумной толпы грузовики медленно подкатили к лагерному складу и развернулись под разгрузку. Не дожидаясь полной остановки, Эркин выскочил из кузова. Кивнув мелькнувшей в толпе Жене, он счастливо, сам не зная, чему так радуется, заорал, перемешивая английские и русские слова:

– А ну, осади, не мешай работать!

– Жадоба! – кричали ему в ответ. – Другим тоже дай!

– Обойдётесь! – поддержал Эркина Иван. – Эй, куда тут чего?

Они – все шестеро – никого не подпустили к своей работе. Играючи, хвастаясь силой и сноровкой, перетаскали и сложили ящики. Тим и Семён повели грузовики в гараж. И к общему крайнему изумлению, склад не закрыли, а тут же в дверях поставили стол с весами, сбоку села девушка-лейтенант из канцелярии со списками, а за весами встала буфетчица.

– Что, прямо сейчас? Кому? Всем? По скольку? Да тихо там… – загомонила толпа.