Пращуры русичей

В юном возрасте люди влюбляются и страдают от пылких чувств, которые в большинстве своём основаны на привязанности и страсти, рассуждал Рюрик, настоящая же любовь, это самоотверженность, основанная на благодарности. Если любишь, то сделаешь всё для того, что бы предмет твоей любви обрёл истинное счастье. Именно поэтому он – старший сын погибшего руянского князя должен был позаботится о том, кто после смерти любимой жены остался единственным, по настоящему дорогим, ему человеком. Игорь, его сын, его наследник, первый рюрикович должен в будущем занять его место, что бы род сокола правил, правил долгие века. И именно отец Рюрика подсказал князю, как нужно позаботится о сыне. Так же как Годлав позаботился о жене и трёх своих сыновьях, Рюрик позаботился о безопасности Игоря.

Хоромы, в которых содержался юный княжич, были построены неподалёку от городской стены, поэтому тайный ход, который вырыли под землёй, был не таким уж и длинным. Лаз не был заметен глазу и был тщательно укрыт даже от случайного людского любопытства. Рюрик позаботился о том, что бы пленники-рабы, рывшие подкоп, выходящий за пределы городских стен, не смогли о нём никому рассказать. Для того, что бы править, порой нужно быть жестоким. Люди Лучезара, которому в своё время князь поручил сделать тайный лаз, убили рабов-землекопов и ночью тайно, утопили их тела в глубоких водах Ильмень-озера. Те самые наёмники из балтов – Витаут и Гинта, лишь они знали о тайне новгородского князя помимо Лучезара и самого Рюрика. Уезжая в Старую Русу, о проходе было сообщено ещё и Страбе, новоиспечённому боярину князя, которому было поручено обеспечивать заботу о юном княжиче.

Тогда, уезжая с войском в Старую Русу, Рюрик ещё и не знал, что именно благодаря своей предусмотрительности и идее, которую он перенял от отца, он спасёт сына, да и, пожалуй, самого себя от страшных бед и несчастий.

Не сделай он этого, всё ведь могло обернуться по-другому.

2

Они вышли на поляну, поросшую прибитой дождями пожухлой травой. Темные, желтовато-бурые листья падали с деревьев, и точно маленькие кораблики плыли, уносимые водами небольшого лесного ручейка, разделявшего поляну надвое. Страба присел на старую корягу, торчащую из воды, что бы перевести дух. Ноги его гудели, было видно, что грузный боярин вовсе не привык к подобным переходам. Отряхнув с ладоней мягкий сырой мох, он вытер вспотевший лоб и огляделся, лесная глушь казалась бесконечной.

– Долго ещё нам так плутать? – проворчал недовольный Страба. – Трое суток уж по лесам блудим, не пойму, почему нельзя в деревеньку какую зайти, купить лошадей, да по дороге ехать.

Вышедший на поляну Гинта опустил на землю Игоря, и с пренебрежением посмотрел на ворчливого попутчика. Несмотря на то, что последние несколько часов они с Витаутом поочерёдно несли молодого княжича на руках, ни тот, ни другой, не проявляли признаков усталости.

– Лучезар велел по лесу идти, чтобы себя не выдать, – произнёс Витаут равнодушно. – Он предупредил нас, что если в городе начнётся смута, мы должны бежать, лесами, так как за нами, возможно, будет погоня.

– И идти мы должны именно в этом направлении, и не удаляться слишком далеко от дороги, – продолжил пояснение второй воин-балт.

Страба в ответ только хмыкнул, эта неразлучная парочка уже порядком стала его раздражать.

– Тупоголовые служаки, Лучезар сказал, Лучезар велел, точно псы цепные, кого хозяин велит облаять – облают, а кому велит лизать руки, станут лизать, – подумал боярин.

Сам-то Страба не таков, эти за свою службу лишь плату да пропитание имеют, а он из дружинников в приказчики, из приказчиков в бояре, так то. Став княжьим мужем Страба свои хоромы заимел, прислугу завёл, наложниц, теперь он богат, да важен.

– Ой, ли – богат?

Горькие воспоминания, пришедшие на ум, вырвали его из мира грёз. Бунт то в Новгороде всё сгубил, где теперь его дом, где богатства и челядь. Он ведь княжий слуга, а кто Рюриком обласкан, тот для новых хозяев города – враг.

– Разграбили поди, воры эти, всё добро моё, к чему теперь вернусь, да и придётся ль вернуться?

Признаться у Страба были мысли, сдать Игоря бунтовщикам, но страх не столько перед Рюриком, сколько перед Лучезаром, не позволил ему сделать этого. Да и его верные псы, всё равно, не позволили бы ослушаться хозяина.

– Думаю, тут ночевать будем, тут вроде безопасно, да и дорога рядом, – заговорил Гинта, Витаут согласно кивнул.

– Опять на лапнике спать, все бока уж от этого затеки, скоро синью покроются, – пробурчал боярин, в этот момент взгляд его упал на сидящего поодаль мальчика.

За всё это время молодой княжич не проронил ни слова.

– Он точно немой, не стонет, не жалуется, три дня уж топаем, а он ни слова не сказал.

Игорь бледный, измождённый долгой дорогой не хныкал, не закатывал истерик и даже не просил есть.

– У, зверёныш, – пришло Страбе на ум. – Что ж тебя ждёт? Теперь, когда ты попадёшь в руки Лучезара, твой отец вряд ли останется таким грозным и непобедимым, думаю, что я сделал правильный выбор. Рюрик ичезнет, растворится, так же, как и появился, а я буду в почёте у его приемника.