Права мутанта (СИ)

Ну а Лёня — даром, что на терапевта учился — сработал грамотно. Не пытался склеивать кишки в глубине раны, зато — плотно охватил всю поверхность. Кстати, с такой раной теоретически можно даже выжить. Практически — конечно, вряд ли: тут, ясное дело, помешает общая интоксикация, а больница-то далеко. Так что даже жалко — столько квалифицированного врачебного труда пропадёт впустую.

— Если Зоран выживет, я вас отблагодарю…

— Меня? — Погодин опешил и поспешил перевести стрелки. — Господина капитана благодарите, вот кого! Это он бросился на свинью с факелом — вот она вашего брата и не растерзала. — (Не до конца растерзала, если претендовать на точность).

— Да, доктор, вы правы… — Горан обернулся к капитану Багрову, но тому как раз сейчас было не до выслушивания изъявлений благодарности. На лбу выступила испарина, щёки нездорово раскраснелись, глаза затуманились… Ага, лихорадка во всей красе. Она, родимая. И прогрессирует даже быстрее, чем у Бегича.

— Не тревожьте его, пожалуйста! — поспешно шепнул Погодин. — Видите, ему не многим лучше, чем вашему брату.

— Да-да, конечно, — Горан проявлял редкую для себя покладистость. Стоит его братцу поправиться, она у него пройдёт, но пока…

Тьфу, и снова тряхнуло! Так пациенты могут запросто откинуться и без интоксикации — от одних сотрясений.

А потом БТР неожиданно и как-то виновато остановился. Дизельный двигатель заглох. Мелкий хлюпик Калинин обернулся к десантному отсеку и, почёсывая затылок, пробормотал:

— Кажись, заблудились…

9. Веселин Панайотов, этнограф

Ух, как люто зыркал пан Щепаньский по сторонам в поисках козла отпущения, когда русский полковник походя его отбрил! Тут уж гляди сам не попади под горячую профессорскую руку!

Веселин и сам-то не заметил, как ноги унесли его из поля зрения свирепого пана, заставили затесаться в группку солдат, ещё недавно столь живо обсуждавших белорусскую фамилию. Правда, тема с фамилией себя до сего времени исчерпала, теперь пошёл весёлый спор про мамонтов.

Видать, сам Рябинович и сменил назойливую тему. Именно он рассказывал, как ещё при первой разведке углядел неподалёку от стоянки подозрительные следы, а руками показывал, до чего гигантские.

— Может, это Сопля ходил? — сострил Елохин.

— Ага, и берёзы повалял? Что ли, соплёй зацепился?

Солдаты заржали, а приободрённый Рябинович продолжил:

— Нет, точно говорю. Послал это нас капитан местность осмотреть. Меня, как водится, в самом опасном направлении — прямо на юг. Я и гляжу: что такое? Деревья лежат, будто бульдозером перееханы. А на почве — два или три следа пропечатались. Может, даже восемь.

— Что ж ты про них сразу Нефёдычу не доложил?

— Ну, следы были не сильно свежие…

— А как ты определил свежесть?

— Так поверх лежала куча навоза!

Елохин так и согнулся в припадке хохота, другие зубоскалы от него не отстали.

— Я-то сразу определил — мамонт! — хвастался Рябинович. — Но подумал: сболтнёшь такое — ведь засмеют! Кто ж знал, что вы с Суздальцевского БТРа самолично мамонта видели? Никто не знал.

— Да… Мамонт — это, скажу вам, махи-ина! — уважительно протянул солдат со второго БТРа, имени которого Веселин пока не выучил.

— А на боку у него — видел? Запасной хобот! — хихикнул ещё один солдат, самый из них смешливый.

— Да не один хобот: там у него целая голова запасная!

— Голова? — скорчил рожу Елохин. — Ты перепутал. То был противогаз!

Сравнивать слонов с противогазами — шутка старая и плоская, но много ли надо простому солдатику для весёлого смеха! Прыснул даже Рябинович. Веселин — и тот улыбнулся из уважения к сообществу.

Отсмеявшись, Рябинович молвил пренебрежительно:

— Э, да вам попался не мамонт, а какой-то урод в противогазе. А вот мне встретились пусть только следы, но — самые настоящие!

— Настоящие? — скривился Елохин. — Да врёшь!

— А хочешь, покажу? — Рябинович вошёл в азарт. — Тут недалёко!

— А и покажи! Всем, — Елохин подмигнул товарищам.

Солдатская ватага всерьёз собиралась отлучиться посмотреть мамонтовы следы, и Веселин тоже захотел пойти. Да и не только он: как только напросился, тут же набежало несколько чехов, которые тоже, оказывается, с интересом следили за солдатским трёпом с поваленного берёзового ствола напротив. Ай да самоволочка у солдат вышла: не простая отлучка, а — прямо сопровождение группы специалистов к объекту их научного интереса.

К месту массового падежа мутант-деревьев Рябинович вёл их минут двадцать. Действительно, очень напоминало, что через эту чащу продиралась какая-то мощная туша. Выворотила берёзы с корнем, отдельные стволы раздавила. Хвоя на пострадавших берёзах успела высохнуть и пожелтеть.

Трое чехов — Карел Мантл, Братислав Хомак и Вацлав Клавичек бежали к мамонтовым следам чуть ли не впереди порывистого Рябиновича. Все трое — антропологи, все — ученики Йозефа Грдлички, с чьими странными идеями о спасительности мутации Веселину как-то довелось познакомиться.

Сам Грдличка — наиболее верный сподвижник пана Кшиштофа — остался в лагере (и хорошо!), но его идеи, как вскоре выяснилось, пустили корни в учениках (а вот это похуже).